Меррик - [114]

– Нет, это не так. Ну, скажем, к примеру, что ты прав, что колдовство тут ни при чем, что в тебе говорит только душевный порыв, так хочу ли я, чтобы она еще больше тебя полюбила? Нет, решительно нет. Мы с тобой дали клятву ничем не навредить этой женщине, не разрушить ее крепкий смертный мир нашими желаниями! Сдержи свою клятву, если ты любишь ее так сильно, Луи, – это и будет наилучшим проявлением любви. Иными словами, оставь ее в покое.

– Я не могу это сделать, – прошептал он, покачав головой. – Она заслуживает правды и должна знать то, что говорит мне сердце. Ничего из этого никогда не выйдет, но она должна знать, что я ей предан, что она вытеснила из моей души горе, которое могло бы меня уничтожить. Впрочем, оно властно надо мной и до сих пор.

– Это невыносимо, – сказал я, злясь на Меррик. – Предлагаю навестить Оук-Хейвен. Но ты должен впредь меня во всем слушаться. Если удастся, я попытаюсь приблизиться к окну и разбудить ее. Лучше всего это сделать перед самым рассветом, когда она останется одна на первом этаже. Возможно, мне даже удастся войти внутрь. Еще недавно я счел бы такой шаг подлым. Но помни, что ты должен во всем слушаться меня.

Луи кивнул.

– Я хочу быть рядом с ней, но сначала мне нужно насытиться. Нельзя, чтобы при нашем с ней свидании меня мучила жажда. Пойдем со мной на охоту. А потом, глубокой ночью, мы приблизимся к Обители.

Очень скоро мы нашли себе по жертве.

В час или в два ночи мы подошли к Оук-Хейвен. Как я и надеялся, дом был погружен во мрак. Все спали. Мне понадобилось всего несколько секунд, чтобы окинуть взглядом библиотеку.

Меррик там не было. Не было и привычной бутылки рома со стаканом. А когда я прошелся по верхним галереям, ступая как можно тише, то не обнаружил Меррик и в ее спальне.

Я вернулся к Луи, поджидавшему меня среди густо растущих дубов.

– В Обители ее нет. Похоже, мы ошиблись в расчетах. Должно быть, она у себя дома. Ждет, наверное, когда ее колдовство возымеет действие.

– Ты не можешь и дальше презирать ее за это, – огрызнулся Луи. – Дэвид, ради всего святого позволь мне одному пойти к ней.

– Даже не надейся, – ответил я.

Мы двинулись по направлению к городу.

– Ты не можешь явиться к ней, преисполненный такого презрения, – сказал Луи. – Позволь мне поговорить с ней. Ты не можешь мне помешать. У тебя нет права.

– Нет, я буду присутствовать при вашем разговоре, – холодно ответил я, не собираясь сдавать свои позиции.

Едва мы подошли к старому дому в Новом Орлеане, я сразу понял, что Меррик у себя.

Приказав Луи обождать, я обошел ее владения, точно так, как делал это несколько ночей тому назад, желая убедиться, что смотритель отослан. Так оно и оказалось. Я вернулся к Луи и сказал, что мы можем войти.

Не стоило и сомневаться, что Меррик в спальне. Гостиная ничего для нее не значила. Она любила только комнату Большой Нанэнн.

– Я хочу пойти один, – заявил Луи. – Можешь подождать меня здесь, если угодно.

Луи оказался на крыльце, прежде чем я успел шевельнуться. Я тут же догнал его – как раз в тот момент, когда он открывал сверкнувшую зеркальным стеклом незапертую дверь.

Войдя в дом, мы направились в расположенную в передней половине большую спальню. Я отставал от Луи на полшага.

Меррик, как всегда прелестная, в платье из красного шелка, поднялась с кресла-качалки и полетела к Луи, раскрыв объятия.

Я насторожился, ожидая самого худшего. Сердце мое готово было расколоться пополам. Комнату, погруженную в приятный полумрак, озаряли лишь свечи.

Я не мог не видеть, что эти двое, Луи и Меррик, любят друг друга. Я молча смотрел, как Луи целует Меррик, как длинными белыми пальцами гладит по волосам. Я молча смотрел, как он дотрагивается губами до ее изящной шеи.

Наконец он отстранился и тяжело вздохнул.

– Значит, все-таки колдовство? – спросил он у нее, но вопрос на самом деле предназначался мне. – Это колдовство, раз я ни о чем не думаю, кроме тебя, куда бы я ни шел и что бы ни делал? Это колдовство, когда в каждой своей жертве я вижу тебя? Подумай об этом, Меррик, подумай о том, что я вынужден делать, чтобы выжить. Прошу тебя, оставь свои мечтания. Подумай, какую ужасную цену я плачу за это бессмертие. Подумай, в каком аду я живу.

– А если я буду рядом с тобой в этом аду? – спросила Меррик. – Буду дарить тебе утешение, когда пламя разгорится вовсю? Мои дни и ночи без тебя были настоящим адом. Я понимаю твои страдания. Я знала о них еще до того, как мы впервые взглянули друг другу в глаза.

– Скажи ему правду, Меррик, – велел я, стоя у дверей. – Найди достойные слова. Он сразу догадается, если ты солжешь. Ты ведь его приворожила? И мне тоже не лги, Меррик.

Она отстранилась от него и взглянула на меня.

– А что для тебя означало мое колдовство, Дэвид? – спросила она. – Что это было, кроме отдельных видений?

Ты почувствовал желание? – Она перевела взгляд на Луи. – А ты чего ждешь от меня, Луи? Хочешь услышать, что моя душа попала к тебе в рабство точно так же, как твоя душа теперь готова во всем повиноваться мне? Если это колдовство, то мы приворожили друг друга, Луи. Дэвид знает, что я говорю правду.

Как ни старался, я не смог уличить ее во лжи. Я чувствовал, что она что-то скрывает, но не мог докопаться ни до одной из ее тайн. Она очень хорошо охраняла свои мысли.