Мэри-Роз - [3]
). Вам туда нельзя.
Гарри. Ваши основания?
Миссис Отери. Она… она заперта. Говорю вам, это просто пустая комната.
Гарри. Должен быть ключ.
Миссис Отери. Потерян.
Гарри. Странной кажется мне ваша настойчивость остановить меня, если вы и так знаете, что я обнаружу дверь запертой.
Миссис Отери. Иногда она заперта; иногда нет.
Гарри. Так это не вы ее запираете?
Миссис Отери (с неохотой). Дверь совсем не заперта, ее держат изнутри.
Гарри. Кто держит?
Миссис Отери (на мгновение утрачивая контроль над собою). Тише!
Гарри. Вы вся дрожите.
Миссис Отери. Ничего подобного.
Гарри (коварно). Полагаю, вы дрожите только потому, что в комнате так зябко.
Миссис Отери (попадаясь в ловушку). Вот именно.
Гарри. Ага, значит, вы и в самом деле дрожите! (Экономка не отвечает, и он размышляет, прибегнув к помощи трубки.) Можно, я запалю эту груду дров?
Миссис Отери. Если угодно. Мне даны распоряжения разводить огонь раз в неделю. (Гарри поджигает ветки в очаге, и они тут же вспыхивают, чтобы через несколько минут превратиться в золу.) Не может быть, чтобы вы могли себе позволить купить подобный дом.
Гарри. Я-то? Конечно нет. Просто мужское любопытство привело меня поглядеть на старое поместье, где я родился. Я возвращаюсь в Австралию. (Резко оборачиваясь к ней.) А что не так с домом?
Миссис Отери (начеку). С домом все в порядке.
Гарри. Тогда почему за него просят так дешево?
Миссис Отери. Он… он в плохом состоянии.
Гарри. Почему дом так долго пустовал?
Миссис Отери. Он… он далеко от города.
Гарри. Почему последний арендатор покинул дом в такой спешке?
Миссис Отери (облизывая губы). А, вы и об этом слышали? В деревне сплетничают, конечно?
Гарри. Я и кое-что другое слышал. Я слышал, что экономку пришлось приглашать издалека, потому что никто из местных женщин не соглашался жить в этом доме одной.
Миссис Отери. Жалкие трусихи.
Гарри. Я слышал, что экономка была отважной и полной жизни Женщиной, когда приехала, а теперь это перепуганное до смерти существо.
Миссис Отери. Ничего подобного.
Гарри. Про экономку поговаривают, будто она порою убегает в поля и полночи дрожит там от страха. (Миссис Отери не отвечает, и Гарри снова прибегает к хитрости.) Конечно, я отлично понимаю, что речь идет не о вас. Все это — просто глупые россказни, про старые дома всегда ходят недобрые слухи.
Миссис Отери (с облегчением).Вот именно.
Гарри (быстро оглядываясь на маленькую дверь). Что это? (Миссис Отери взвизгивает.) На этот раз я вас поймал! Что вы ожидали увидеть? (Молчание.) Привидение? Говорят, что здесь поселилось привидение. Чему дом обязан своей дурной славой?
Миссис Отери. Храбритесь сколько угодно, когда уйдете отсюда, но пока вы здесь, советую вам, юноша, попридержать язык. (Обычным тоном.) Ежели вам уже пора, то у меня тоже дел немало.
Гарри. Мы с вами так славно поладили, я вот думаю, а не нальете ли вы мне кружку чая? Не чашку, нет; в моем порту приписки мы пьем чай кружками.
Миссис Отери (нелюбезно). Не возражаю.
Гарри. Ну раз уж вы так настаиваете, приходится согласиться.
Миссис Отери. Тогда спускайтесь в кухню.
Гарри. Нет-нет, я уверен, что блудный сын получил чай в гостиной. Хотя понятия не имею, с чего бы это они так носились с этим парнем.
Миссис Отери (недовольно). Вы намерены войти в ту комнату. На вашем месте я бы не стала этого делать.
Гарри. На моем месте стали бы.
Миссис Отери (закрывая маленькую дверь). Пока вы не дадите мне слова…
Гарри (восхищаясь ее упорством). Хорошо, обещаю… разве что, конечно, она сама не зайдет поглядеть на недурного собою джентльмена. На что мне сдалось ваше привидение? Это ведь женщина, правда? (Молчание экономки можно истолковать и как подтверждение.) Послушайте, я останусь в этом кресле, буду дожидаться вашего возвращения и читать молитвы. (Ощупывая кресло.) Эй, приятель, какое ты, однако, холодное да сырое… Это случайно не кресло призрака, а? (Молчание.) Ну к чему такой испуганный вид, хозяйка; она же появляется только в полночь, так?
Миссис Отери (глядя на нож, торчащий в стенке ящика). Я бы не стала оставлять ножа без присмотра.
Гарри. Да ладно, дайте старушке позабавиться.
Миссис Отери. Я вернусь через десять минут.
Гарри. За десять минут она вряд ли натворит что-то серьезное. (При этом замечании миссис Отери пригвождает его к месту взглядом и удаляется. Гарри усаживается поглубже в кресло, глядя на огонь. Огонь гаснет, но гость не двигается с места, и в сгущающихся сумерках перестает быть чужаком. Теперь он — часть комнаты, та самая часть, которую давно ждали, и вот, наконец, дождались. Дом до самого основания потрясен присутствием гостя, мы словно бы слышим тысячу перешептывающихся голосов. И вот начинается таинственная деятельность. Дверца в глубине медленно приоткрывается на расстояние фута. Можно подумать, что распахнул ее порыв ветра, только никакого ветра нет и в помине. Гарри тут же вскакивает на ноги, убежденный, что в комнате есть кто-то, кроме него, и притом очень близко к его ножу. Гарри так точно себе представляет, где она находится, что минуту даже не смотрит в другую сторону. В этот момент дверь медленно закрывается. Как дверь закрылась, Гарри не видел, но он снова открывает дверь и кричит: «Кто здесь? Здесь кто-то есть?» С некоторым отвращением он выходит в коридор и дергает внутреннюю дверь, но заперта ли она, или же ее держат, только дверь не поддается. Гарри уже собирается убрать номе в карман, но вдруг, пожав плечами, с бравирующим видом, снова бросает его в деревянную стенку ящика: пусть возьмет, если хочет. Гарри возвращается к креслу, но не закрывает глаз: наблюдает он, наблюдают за ним. Комната подрагивает от желания приступить к своим ночным трудам, которые невозможно было довести до конца, пока не явился этот человек, чтобы завершить дело. Фигура Гарри гаснет и исчезает совсем. Когда туман рассеивается, мы видим комнату такой, какой она была годами тридцатью раньше, одним ясным вечером, когда началась вся эта тревожная история. Есть комнаты, которые словно бы все время улыбаются: можно увидеть, как они это делают, если подглядеть в замочную скважину; гостиная миссис Морланд — одна из таких комнат. Может быть, именно миссис Морланд и оставила повсюду эти улыбки. Она много чего оставляет повсюду; например, несложно вычислить ее фигуру, изучив край дивана, где миссис Морланд так любит посидеть вечерком; все платья ее так уподобляются владелице, что гардеробы миссис Морланд полны ее двойниками, висящими на гвоздях либо уложенными в ящики. Картины на стенах со временем тоже становятся похожими на миссис Морланд и на принадлежащие ей вещи, несмотря на то, что изначально изображали, скажем, водопад; каждый подарок, врученный ей, обретает ту или иную черту дарящего, и, без сомнения, галстук, что она в данный момент вяжет, очень скоро сможет сойти за того человека, которому предназначен. Только очаровательные дамы, достигшие самого милого возраста, обладают таким вот свойством обращаться с вещами, словно сродными. Среди друзей миссис Морланд, находящихся в комнате, есть и те, про которых мы уже слышали: например, голубые шторы, спрятавшись за которыми, Гарри жадно набрасывался на потерпевшего кораблекрушение; диван, на котором он брал первые уроки плавания, павлин на стене, часы с сообразительным кузнецом, готовым выглянуть наружу и ударить по наковальне. За распахнутым окном видна яблоня в цвету; одна из ее ветвей протянулась в комнату. Мистер Морланд и местный священник с важным видом болтают о совершеннейших пустяках, в то время как миссис Морланд устроилась на диване в противоположном конце комнаты, и время от времени вступает в разговор покашливанием или постукиванием спиц: сим тайным способом она дает мужу понять, чтобы тот не был столь безапелляционен с гостем. Все они — люди средних лет, что в целом всегда находили жизнь легким и счастливым приключением, и тихо старались изо всех сил, чтобы таковою она стала бы и для их ближних. Сквайр худощав, священник дороден, но, вселись вы на мгновение в любого из них, вам было бы трудно определить, кто из них сквайр, а кто — священник; обоим свойственно раскипятиться, причем до одной и той же температуры. Оба — вполне благожелательные создания; но могут обмениваться благожелательными репликами, оставаясь при этом самими собой. Миссис Морланд видит своего мужа насквозь, не видит только одного: что почти всю его работу выполняет она. Она и в самом деле об этом не подозревает.
