Мерьем Узерли. Актрисы «Великолепного века» - [36]

Ha улицах Стамбула

Ha девятый день молодую должны были вывезти из Баб-уссааде и передать в дом молодого. Перед этим в царском хамаме состоялся торжественный ритуал хны, на котором присутствовали все красавицы гарема во главе с валиде, только Хюррем не могла созерцать, как красят хной волосы Хатиджи, как натирают мазями ее тело, потому что уже с самого начала свадебных празднеств султанша почувствовала себя нездоровой. Свадьба вышла и не ее, и не для нее, словно какая-то невидимая сила поглумилась над Хюррем и отняла у нее даже возможность полюбоваться уж если не своим, то хотя бы чужим счастьем. Металась теперь в своем покое, дикая боль терзала ее маленькое тело, никто не мог прийти к ней на помощь, не помогали никакие молитвы, султан слал приветы, но сам не приходил, ибо свадьба требовала его присутствия, кроме того, он не привык видеть свою Хюррем нездоровой и как-то не мог представить себя возле нее, когда она в таком состоянии[17].

A сейчас он возглавлял пышную процессию перевезения Хатиджи из серая в Ибрагимов дворец. Ехал в золотой карете по улицам города, будто между двух стен из золота и шелка. За ним шли янычары золотого обруча – старые, заслуженные воины, длинноусые, с дорогим оружием, с огромными снопами пышных перьев на высоких шапках, затем шли живописно разодетые придворные, которые несли большие чаши с шербетом, отлитые из сахара в золотых украшениях замки, деревья, сказочных животных, цветы – символ плодовитости, маленькие кипарисы. Звучали стихи Саади: «Будь плодовит, как пальма, или же по крайней мере свободен и высок, как кипарис».

Невеста-кинали – в парчовой хирке, поверх которой была наброшена самур кюркю – соболиная шуба, в желтых сапожках – cap чезме, в низенькой шапочке, закрытая вуалью-гюнлюк, ехала вместе с султаном. Подарки падишаха украшали ее лоб, уши, шею, руки и ноги. Семь драгоценных подарков должны были символизировать семь сфер жизни, в которых будет пребывать кинали.

Друзья жениха и родственники становились на охрану брачной комнаты-гардек – от злых духов и чародеев, для молодых в опочивальне была приготовлена трапеза: жареная курица, тонкие блины с травами, финик в пленке, – его полагалось съесть пополам, что должно было означать единство.

Свадьба Ибрагима и Хатидже

B Ибрагимовом дворце султана ждали первые вельможи государства, великий муфтий, ученые улемы. Сулейман сел в зале между великим муфтием и Шемси-эфенди, воспитателем своего сына Мехмеда, и высказал желание провести ученый спор.

– O учитель, – обратился он к Зембилли, – как ты скажешь, есть ли какая-нибудь материя за пределами небосвода и звезд?

– Материей, – степенно ответил муфтий, – условились называть лишь то, что пребывает под этим небесным сводом. Bce иное – нет.

– A как ты скажешь, о учитель, – спросил еще султан, – есть ли за пределами этого свода что-нибудь нематериальное?

– Неизбежно, – ответил Зембилли. – Ибо поскольку видимый мир ограничен, его пределами условились считать свод сводов. Пределом же называют то, что отделяет одно от другого. Следовательно, надо сделать вывод, что нечто пребывающее за пределами небесного свода должно отличаться от того, что пребывает в его пределах.

– Ho если разум вынуждает признать, что существует нечто материальное, – спросил султан, – то есть ли у него в свою очередь предел? И если есть, то до каких пределов оно простирается? Если же нет, то каким образом беспредельное может быть преходящим?

– Bce это чрезвычайно смущает меня, – вынужден был признать великий муфтий. <…>

Султану даже в голову не приходило, что этой пышной свадьбой, еще не виданной в Стамбуле, он порождает и укрепляет две наиболее враждебные силы в своем государстве, которые рано или поздно должны будут столкнуться и одна из них неизбежно погибнет. Одну из этих сил он неосторожно показал народу и тем ослабил ее стократно, ибо, как высоко вознесенную, народ сразу же ее возненавидел, а другая сила пока оставалась скрытой и от этого была намного сильнее.

Главный судья, верховный главнокомандующий и охранник дворца

Силой явной был Ибрагим, отныне не только великий визирь, но и царский зять. Силой скрытой – Роксолана, время которой еще не настало, но когда-то могло и должно было настать».

Супруга Ибрагима-паши – Хатидже Султан – действительно, самая нежная и чувственная героиня сериала. Будучи под опекой самых могущественных людей Османской империи – от валиде-султан и султана Сулеймана до преданных слуг – ее воспринимают как «хрупкий цветок», которой необходимо беречь. Многим зрителям она кажется аморфной, бесцветной, хотя внешность актрисы восхищает знатоков женской красоты. Ee героиня, не могущая соединиться с любимым, угасает, ее глаза полны печали. Ho все меняется с появлением Ибрагима и пониманием того, что им суждено быть вместе: девушка словно расцвела, обрела смысл жизни.

Мнения с форумов о Хатидже Султан:

Говорящая: Ибрагим – просто мерзость. Жалко бедную сестру султана! Самый светлый персонаж здесь, и, пожалуй, самый несчастный!

Ольга из Севастополя: Лично мне нравится как целомудренно снят фильм. Bo первых, он снимался для мусульман и показывать интимные сцены в гареме – такая задача перед создателями не ставилась. Сексом напичканы наши сериалы, когда «благоразумные институтки» кидаются в объятия мужчин, и это уже не считается ни грехом, ни стыдом. Или взять последний сериал «Жуков», где маршал влетел с порога, взял Лидку Захарову между паха и овладел ею здесь же… пошло, грязно, мерзко – смотреть противно, поэтому и не осилила подобный «фильм». Я в восхищении, как в сериале «Великолепный век» показаны отношения Хатидже (сестры султана) и Ибрагима – все на уровне взгляда, музыки, знаков внимания: то розочка в платочке, то стихи, перевязанные ленточкой, то брошь в виде мотылька… Bce нежно, тонко, изысканно, как, наверное, это умеют снимать только на Востоке.