Меняю курс - [10]

Мадрид произвел на меня огромное впечатление, которое сохранилось в моей памяти, несмотря на годы, прошедшие с тех пор. Помню, меня поразили большое количество экипажей, кучера и лакеи в цилиндрах и элегантнейших ливреях. Уже тогда я безумно любил лошадей, поэтому пришел в необычайный восторг от великолепных всадников и амазонок, разъезжавших по Ретиро или Кастельяна.

В Мадриде я впервые увидел трамваи. Они были красного цвета, за что мадридцы прозвали их «раками». Садясь в трамвай, я имел возможность за 15 сантимов совершить полный круг по Листа, Сан-Херонимо и Баркильо. С удовольствием вспоминаю шум мадридских улиц, столь непохожих на улицы [26] Витории: с раннего утра раздавалось громыханье тележек старьевщиков, вскоре к нему присоединялся звон колокольчиков молочных ослиц и пронзительные голоса уличных торговцев, нараспев расхваливавших свои товары. До сих пор помню зазывные выкрики одного из них: «Превосходный творог из Мирафлорес-де-ла-Сьерра!» Затем появлялись веселые органщики, которым всегда бросали с балконов мелкие монеты. На всю жизнь сохранились в памяти и тысячи других деталей, в общем незначительных, но оставивших в моей душе глубокий след.

Спустя немного времени у меня появились в Мадриде приятели. Они были примерно моего возраста и принадлежали к различным социальным слоям. Самого близкого из них звали Лепис. Его отец держал табачную лавочку на улице Архенсола. Другой, Хулиан, был сыном владельца угольного склада, расположенного на углу нашей улицы; Аграсор, судя по его дому, происходил, видимо, из семьи крупного буржуа и, наконец, четвертый - сын министра финансов Санта Мария.

Впятером мы составляли довольно дружную компанию. Местом наших сборищ были скамейки на площади Лас Салесас, излюбленное место нянек и кормилиц. Кто бы мог подумать, что одна из тех малюток, которых при нас кормили здоровые и элегантные кормилицы, через 26 лет станет моей женой!

По воскресеньям мы совершали дальние экскурсии на велосипедах и не раз доезжали до дворца Эль Пардо. Хорошо помню маленький поезд, который звали «машинкой», ходивший между типичным мадридским предместьем Бомбилья и Эль Пардо.

О тех месяцах, проведенных в Мадриде, у меня сохранились и более сильные впечатления, связанные со свадьбой короля и покушением на него анархиста Морраля. Обсуждение этой свадьбы в нашем доме началось задолго до празднования самого события: мужа моей сестры назначили адъютантом к одному русскому князю, приглашенному на церемонию бракосочетания. Чтобы посмотреть на свадебный кортеж, мы отправились в дом знакомого риохца, друга нашей семьи - Пио Эскудеро. Он служил заместителем директора «Банко де Эспанья» и жил на улице Фернанда VI, по которой должно было проходить свадебное шествие. Нам не удалось рассмотреть лиц молодых супругов, но мы увидели всю вереницу нарядных экипажей. Особенно меня поразили коляски с великолепно [27] украшенными лошадьми, изящные костюмы стремянных и свиты. Все свидетельствовало о расточительной роскоши. Нечто подобное я представлял себе по сказкам «Тысячи и одной ночи». Когда кортеж проследовал перед нашим балконом, кому-то пришла в голову мысль посмотреть на него еще раз. Переулками мы добрались до улицы Майор, когда по ней уже проходила королевская свита. Вдруг мы услышали сильный взрыв и увидели множество людей, бежавших посреди улицы, не обращая внимания на солдат, загородивших путь и пытавшихся задержать их. Вскоре нам попался первый раненый. Все лицо его было залито кровью. Не знаю почему, но мы продолжали двигаться к месту взрыва, пока нас не остановили солдаты. В это время я увидел, как пронесли еще несколько раненых и убитых. Мои воспоминания об этих минутах довольно смутны, словно все происходило в кошмарном сне. Помню, мне с трудом удалось добраться домой, так как улицы вокруг места происшествия охрана перекрыла, движение было остановлено. Наконец меня пропустил один сержант, очевидно, решивший, что одиннадцатилетний мальчик не мог быть виновником покушения. Мать и сестру я застал в сильном волнении, вызванном фантастическими слухами, разнесшимися по Мадриду.

Виновник случившегося, анархист Морраль, снимал комнату с балконом на третьем этаже на улице Майор. Когда показалась королевская коляска, он бросил в нее бомбу, замаскированную в букете цветов. Немедленно последовал взрыв. Воспользовавшись паникой, Морраль бежал.

Я не помню ни деталей, ни причин, вызвавших приезд в Виторию трех господ из Сан-Себастьяна, решивших провести здесь испытания самолета своего изобретения - AMA. Название составлено из начальных букв фамилий этих инженеров - Амеска, Мухика и Аскона.

Для своих экспериментов они выбрали Кампо-дель-Акуа - поле в четырех километрах от Витории. С тех пор на протяжении многих лет оно являлось официальным аэродромом столицы провинции Алава. Это происшествие - а в то время испытание самолета несомненно было происшествием - оказало решающее влияние на мою жизнь и на жизнь моих друзей: Альфаро, Сириа и Арагона.

С того времени, как сансебастьянцы обосновались в Акуа, наша маленькая группа постоянно с любопытством следила за всеми подготовительными работами. Наш интерес к этим экспериментам был настолько велик, что, невзирая [28] на погоду и расстояние, в любое время - утром и вечером, - мы отправлялись на аэродром. Помню, я проводил по нескольку часов на поле, с нетерпением ожидая приезда кого-либо из трех владельцев аэроплана, чтобы не пропустить ни одного испытания.