Меняя лица - [22]

Он просто смотрел на нее не отрываясь.

— Да, конечно. Мне будет приятно, — поспешно ответил он, взъерошив свои длинные влажные волосы. Завтра отец их сбреет — незачем ждать понедельника. Он не носил короткие волосы с тех самых пор, как Бейли Шин сравнил его с Гераклом.

— Ты промок, — улыбнулась она. — Наверное, тебе лучше вернуться к костру.

— Хочешь — останемся, немного поболтаем? — спросил Эмброуз. Его улыбка была непринужденной, но сердце билось так сильно, словно Ферн была первой девчонкой, с которой он решился заговорить. Он пожалел, что не выпил еще пару бутылок пива, чтобы не чувствовать напряжения.

— Ты пьян? — Ферн прищурилась, пытаясь прочесть его мысли.

Эмброуза охватила досада: неужели она думает, что трезвым он бы ни за что с ней не заговорил?

— Эй, Эмброуз! Ферн! Идите сюда! Нам нужно еще пару человек для игры, — позвал их Бинс, стоявший у костра.

Ферн с радостью откликнулась на приглашение и пошла к ребятам. Бинс вел себя не очень приветливо по отношению к ней все эти годы. Обычно он вообще не обращал внимания на дурнушек. Эмброуз пошел следом, но чуть медленнее. Он не любил глупые игры, особенно если их затевал Бинс.

Игра оказалась вовсе не новой. Это была версия старой доброй бутылочки, которую парни лет с тринадцати использовали в качестве предлога поцеловать девчонку. Эмброуз догадался: Ферн не знала, как в нее играть. Она сидела с широко распахнутыми глазами, крепко сжав руки. Она не ходила на вечеринки — ее никто не звал. Будучи дочерью пастора, она, скорее всего, никогда не делала и половины тех вещей, которыми увлекались остальные вокруг нее. Эмброуз положил голову на руки, надеясь, что Бинс не выкинет чего-нибудь, что опозорит Ферн или вынудит его выбить из приятеля все дерьмо. Он не хотел усложнять отношения перед отправкой на базу.

Когда бутылочка указала на Ферн, Эмброуз затаил дыхание. Бинс прошептал что-то на ухо девушке, сидевшей рядом, — той, что крутанула бутылку. Эмброуз посмотрел на Бинса с ненавистью.

— Правда или действие, Ферн? — спросил тот.

Казалось, Ферн в равной степени страшилась и того и другого, и не зря. Она прикусила губу под пристальными взглядами двенадцати человек, ожидавших, что она выберет.

— Правда! — выпалила она.

Эмброуз расслабился. Правда легче. К тому же всегда можно солгать.

Бинс снова что-то прошептал, и девушка хихикнула.

— Писала ли ты в выпускном классе любовные записки Эмброузу, притворяясь Ритой?

Эмброузу стало не по себе, а Ферн, ахнув, посмотрела на него? В бледном свете костра ее глаза казались черными на мраморном лице.

— Пора домой, Ферн. — Эмброуз встал. — С нас хватит. Увидимся через полгода, неудачники. Не скучайте сильно. — Он отвернулся и, сжав руку Ферн, потянул ее за собой. Не оборачиваясь, поднял левую руку и показал другу средний палец.

За их спинами послышался смех. Ничего, рано или поздно Бинс свое получит — Эмброуз был в этом уверен.

Когда деревья скрыли их от глаз компании, Ферн выдернула руку и побежала.

— Ферн! Подожди.

Но она не останавливалась. Почему? Он догнал ее, когда она уже открывала дверь фургона.

— Ферн!

Он поймал ее руку, но она вырвалась. Тотчас схватив ее за обе, Эмброуз резко прижал Ферн к себе, заставляя посмотреть ему в глаза. Ее плечи тряслись, она плакала. Она убежала так быстро, чтобы он не видел ее слез.

— Ферн, — беспомощно выдохнул он.

— Отпусти меня! Поверить не могу, что ты рассказал им. Какая же я глупая!

— Я рассказал ему в тот вечер, когда он видел нас в коридоре. Не надо было. Я дурак.

— Не важно. Школа закончилась. Ты уезжаешь. Бинс тоже. Мне плевать, увижу ли я вас снова.

Ферн смахнула слезы, катившиеся по лицу. Эмброуз отступил на шаг, пораженный ее внезапной резкостью и холодностью взгляда. Это испугало его так сильно, что он обхватил ее лицо обеими руками и, страстно целуя, прижал к двери старого фургона. Она была из тех девушек, кто не стеснялся приехать на вечеринку в развалюхе. Из тех, кто радовался, как ребенок, когда ее приглашали поиграть в глупую игру. Она вернулась, чтобы попрощаться с ним, с парнем, который ее не замечал. Как же ему теперь хотелось — больше всего на свете — все изменить! Он хотел быть мягче, хотел дать ей понять, что ему жаль. Она застыла в его руках, не в силах поверить в происходящее. Поверить, что после того, как он разбил ее сердце, у него хватило совести украсть у нее поцелуй.

— Мне так жаль, Ферн, — прошептал Эмброуз, все еще обнимая ее. — Прости меня.

Эти слова вдруг растопили лед, который не смог растопить поцелуй: Эмброуз почувствовал, как она вздохнула. Ферн обняла его за плечи и приоткрыла губы. Он целовал ее осторожно, боясь разрушить хрупкий второй шанс. Нежно коснувшись ее языка своим, он позволил ей изучить его. Еще никогда он не был так деликатен, не старался сделать все правильно. Когда она отстранилась, он отпустил ее. Ее глаза были закрыты, на щеках застыли слезы, губы опухли оттого, что он впился в них слишком яростно в порыве загладить свою вину.

Когда она открыла глаза, они излучали только боль и непонимание. Сжав зубы, Ферн отвернулась, затем, не сказав ни слова, села в фургон и уехала.