Меня зовут Вит Мано… - [8]

В общем, в старших классах мне нравилось бегать; я любил быть активным спортсменом. Мне это нравилось, но я не видел себя спортсменом в будущем. Люди были разные в классе – ты был либо спортсменом, либо интеллектуалом, либо ты был безумным хиппи. И я сказал: «Я ничего не хочу, мне не нужно ничего из этого… Просто оставьте меня вне игры. Я просто хочу быть собой, быть дружелюбным. У меня есть один друг, другой друг, и я не хочу соперничать, доказывать, что наша школа лучше, чем другая. Я просто хочу проживать жизнь». В этом смысле мне очень повезло, потому что я был здоров и имел независимый ум. Я мог бегать, дышать. У меня были собаки – пара собак. Я очень любил собак. Одна была белая с черными пятнами. Ее звали Йолер, и я брал ее с собой на пробежки. Такая средне-большая… И была еще одна, по кличке Немо – черная собака.

За это я всегда благодарен. Я рос вот так, в атмосфере такой большой-большой свободы. Поддержкой для меня был дом, где можно было жить, и отец, который о нас заботился.

Атмосфера в семье

Отец был напряженным. Он был нервным, иногда кричал, если что-то шло вразрез с его идеями или если что-то его расстраивало. Например, если с утра сестра забывала сделать ему сок или еще что-то, перед тем, как он уходил на работу, он орал, чтобы разбудить ее. Он требовал свой сок. На это уходило больше энергии, чем на то, чтобы сделать все самому. Он не делал так намеренно, просто он был очень нервным. Все потому что он много работал, и ему приходилось ездить на машине в Детройт, проводить за рулем по полтора часа. В общем, он был очень напряжен. Но он никогда не говорил ничего вроде: «Вы плохие дети, вы то, вы это…» Ничего подобного. Он любил детей по-своему, и это ему хорошо удавалось.

У меня такое ощущение, что никогда не бывает «хороших» разводов. Либо они случаются, но очень редко.

Особенно трудно, когда есть дети – тогда развод всегда сопровождается либо нарушениями в эмоциональной области либо неверием в любовь. Между моими родителями был серьезный конфликт, почти драка, и они расстались в тот же день. Странное дело: после расставания они никогда по-настоящему не сказали ничего плохого друг про друга перед нами, детьми. Не было ни осуждения, ни обвинений, ни упреков. Они только сказали, что у них ничего не получается. Даже после их развода не было никакого давления – мол, вы должны выбрать одного из родителей. Они отнеслись к этому просто. И это сильно отличается от той ситуации, в которой растут многие люди по всему миру, когда в случае развода возникает злость, тяжесть – особенно, если ты должен выбирать… У нас ничего подобного никогда не было. Мы просто любили обоих родителей, без осуждения. Было так: мама ушла, мы скучаем по ней, понимаете, – папа по ней не скучал, а мы скучали… В этом смысле не было никакого давления. Мы могли любить обоих родителей и были свободны в своем выборе.

Давление я испытывал со стороны своих братьев и сестры в течение нескольких лет. Потому что, как мне кажется, сестра в некоторых моментах чувствовала себя незащищенной. Я не знаю, как это произошло, потому что, по-моему, она никогда не конфликтовала с двумя другими братьями. Но мои отношения с ней в какой-то момент стали очень опасными. К сожалению, Энн начала принимать наркотики. И в большом количестве. В то время многие экспериментировали и делали разные нездоровые вещи. Два брата – может, они и пробовали что-то время от времени, но, к счастью, не увлекались этим. А сестра подсела на наркотики. И поскольку никого не было дома, она устраивала вечеринки, где люди пили и делали все, что хотели. Приходя домой, я был в шоке – мне хотелось вышвырнуть их всех вон. Но когда тебе, скажем, десять лет, ты не так силен, как все остальные… А ей всегда хотелось ругаться и бить меня. Так бывало всегда, и я был в трудном положении, это было время непрерывной пытки. Мне не хотелось драться. Кто захочет ударить женщину? Как это? Я чувствовал, что «мальчики не должны драться с девочками». Это не в нашей культуре!

В Соединенных Штатах в то время такого не случалось – никто никогда не думал о том, чтобы ударить женщину. В США в то время все было иначе, чем с большинством людей в мире. Если мужчина ударит женщину, он отправится в тюрьму. В общем, этого нет в культуре. Я знаю, что в других странах иная ситуация, многие родители применяют физическую силу по отношения к своим дочерям, а муж запросто может ударить свою жену… К счастью, я рос в той культуре, где подобное было невозможно. Может быть, из-за того, что у нас достаточно свободного места, дома расположены дальше друг от друга… Меня просто возмущала сама мысль, что мальчик может ударить девочку. Так что мне приходилось постоянно защищаться в драках, чего мне никогда не хотелось.

И в ту пору, когда мы были подростками, я пытался, я старался избегать неприятностей и как можно больше времени проводить вне дома. Отец ничего не знал. Он просто приходил домой и, если ты был дома, то хорошо, а если тебя не было дома, он верил, что с тобой все в порядке. Отец верил. Он не знал, что я прошел все круги ада, ведь подобные вещи не случаются в детстве. Отец был более защищен.