– Нет, – выдохнула она, закрыв лицо ладонями, – я не хочу ничего слышать. Я знаю, что не гожусь в жены. Не понимаю почему, но… я думаю, что наша дружба… Я не могу слушать то, что вы мне скажете.
Но Хэмиш все равно продолжал говорить:
– Вы единственная считаете, что не годитесь в жены.
– Что-о?
– Из вас выйдет прекрасная жена, – ласково сказал он. – Мужественная, любящая. Вы честный человек, и при этом творческий. Вы совершили чудеса с Энни и дали обеим девочкам то, чего они долго были лишены. – Он смущенно поморщился. – Я знаю, вы не захотите поселиться в крошечном городке с его провинциальной скукой. – Он помолчал, потом тихо спросил: – Вы дрожите. Отчего?
– Я не хочу ничего слышать, – простонала Бренда.
– Видимо, случилось то, чего вы боялись больше всего, – сказал Хэмиш с чуть заметной иронической улыбкой. – Я слишком сильно привязался к вам.
Он разжал ладони, сжимавшие ее руки.
– Я хочу, чтобы вы знали: я люблю вас, Бренда Джейн, очень люблю, всем сердцем и всей душой. Люблю той любовью, какую питает мужчина к женщине, с которой он хочет провести вместе всю жизнь. Не буду смущать вас, делая официальное предложение, – продолжал Хэмиш. – Но если вы отвечаете на мои чувства, если случилось чудо и вы меня полюбили, я хотел бы, чтобы вы стали моей женой.
Она молчала.
Молчала потому, что в голове у нее помутилось, а сердце то останавливалось, то принималось частить.
– Вы прекрасно приспособлены к семейной жизни, Бренда Джейн. – Какой-то миг Хэмиш изучал ее лицо, щеки, губы, глаза, волосы. – Вы прекрасны. И вы – мать по натуре.
Он с трудом сглотнул, потом приподнял ладонью ее подбородок.
– Вы та самая женщина, которую я хотел бы видеть матерью своих детей, – прошептал он. – Не только Эми и Энни, а и тех, что когда-нибудь появятся на свет Божий.
Снова она не ответила, и в его глазах появилась боль.
– Я вижу, вас смущают мои слова, но я должен был это сказать. Я надеялся…
Она попыталась ответить, но смогла только всхлипнуть, слезы хлынули из глаз.
– Не плачьте. Я ничего не прошу у вас и ни за что на свете не хотел бы вас обидеть.
Бренда помотала головой, не в силах вымолвить ни слова, потом прижалась к нему изо всех сил, вцепившись в рубашку.
– Хэмиш, Хэмиш…
Всю свою жизнь она за словом в карман не лезла, умела отбрить в случае надобности. Сейчас же, в самый главный момент ее жизни, не могла связать двух слов.
– Бренда!
Она только крепче в него вцепилась.
– Скажите же что-нибудь, – прошептал Хэмиш в отчаянии.
– А мои фотографии… Они все еще висят в вашей спальне?
– Последнее, что я вижу, засыпая, – это ваши снимки. И первое, что вижу, просыпаясь. Надеюсь, вы не заберете их?
– Конечно, заберу. Я тоже привыкла видеть их и утром, и вечером. Не хотелось бы отказываться от этой привычки.
– Тогда вам придется дать мне другие, взамен.
– Я так и сделаю, Хэмиш. Правда, дам вам взамен кое-что другое, то, что собиралась отдать давным-давно.
Она слегка отодвинулась, чтобы взглянуть ему в глаза, не выпуская из рук рубашку. Он получит больше, чем фото. Получит ее любовь.
– Не совсем понимаю вас, Бренда.
– Никогда раньше я не была влюблена и не знаю, как себя вести. Но мне хотелось бы подать заявление о приеме на должность, которую вы предлагаете. Вы сказали, что я могу ее занять, если захочу. Оказывается, это возможно, хотя у меня и не хватает квалификации.
Широко улыбаясь, Хэмиш прижал ее к себе.
– Дорогая моя, я как раз боюсь, что у вас слишком высокая квалификация. – После чего прошептал ей на ухо: – С Рождеством, любимая. Веселого тебе Рождества.
– Меня зовут Бренда Джейн, между прочим, – напомнила она. – Веселого Рождества тебе тоже.
