Меня хранит твоя любовь - [13]

Он подмигнул и исчез, оставив ее в сомнениях.

Накануне, придя с работы, Роз приняла душ, так что теперь решила только умыться и почистить зубы. Из зеркала на нее глядело ее взлохмаченное отражение. Плюнуть хочется. На мгновенье припомнилось, какую прическу она носила раньше. Когда у нее имелось постоянное место жительства, волосы были одной длины, чуть ниже плеч. Сейчас общественные туалеты стали единственным доступным местом для проведения всяких гигиенических процедур, поэтому шевелюру пришлось существенно обкромсать, а с макияжем завязать вовсе.

Бросив последний взгляд на свое отражение, Роз влезла в джинсы и чистую майку, прихватила пальто и чашку с кофе и спустилась по ступенькам, столь предупредительно расчищенным Мейсоном от снега.

За последнюю ночь нападало еще дюйма два. Лыжники и водители снегоходов будут в восторге.

Роз на минутку остановилась полюбоваться белым ковром, укрывшим каменистый берег озера и кроны вечнозеленых деревьев под небом, пронзительная синева которого била по глазам.

— Красиво? — раздался голос незаметно подошедшего Мейсона.

Он заметил, как вздрогнула Роз от его негромких слов, и поморщился, поскольку не собирался никого пугать. Ему казалось, она видела, как он насыпал корм в птичью кормушку, где уже собралась шумливая стайка черноголовых синиц.

Роз разглядывала открывшийся пейзаж с детским изумлением и, отбросив свою обычную настороженность, стала настоящей красавицей.

— Пойдем в дом. — Мейсон зашагал вперед и распахнул дверь во внутреннее помещение маяка.

Оставив запорошенные снегом ботинки на коврике при входе и повесив пальто на крючок, он обернулся взять жакет у Роз. Слишком тонкий, не по погоде. Туфли, вернее тапочки, тоже не годятся. Они поношены, потерты на сгибах до дыр. Когда она нагнулась развязать грязные шнурки, он внезапно осознал, что у нее может и вовсе не быть подходящих ботинок. Тоненькие носки прохудились, в одном уже торчит большой палец. И все же Роз держалась с достоинством, хотя дырявые носки несомненно ее огорчали.

— Очень мило, — сказала она, проследовав за ним в крохотную кухню.

— Спасибо. Кухня тут размером с пятачок, комнаты неправильной формы и единственный туалет на всю квартиру, но такого вида нигде не встретишь.

Роз немедленно с ним согласилась. Ей постоянно приедалось жить в одном и том же окружении, тянуло сменить обстановку. Но зрелище, открывающееся из широкого окна, зачаровывало ее…

Она присела на один из высоких стульев с одной стороны стойки, разделяющей маленькую кухню надвое. Мейсон остался с другой стороны, зажег газовую плиту.

— Яйца подойдут? Я не особо умею готовить, но омлет сделать смогу.

— Омлет меня вполне устроит. Это окно всегда было такое огромное?

Мейсон налил ей еще одну чашку кофе, а заодно и себе тоже. Взбивая в миске яйца с молоком, ответил:

— Нет, оно представляло собой уменьшенную версию этого. Я кое-что подправил.

По правде сказать, слово «подправил» не совсем подходило. Мейсон выпотрошил старый маяк до основания, настелил дубовые полы, заменил систему освещения, прорезал окна большего размера.

— Значит, ты вырос в Гавани шансов?

Ему стало ясно, что у нее в голове не укладывалось, что человек добровольно может провести столько времени в одном месте.

— Точно. Сражался каждое утро с Марни за право первым занять ванную в доме родителей, пока не отправился в колледж.

— Колледж? — удрученно переспросила она. — И чему ты там учился?

— Уголовному праву.

— Немного странная специализация для владельца бара, не находишь?

Он пожал плечами.

— Но не для полицейского.

— Полицейского?

— Шесть лет, Детройт. А после — частный сыск.

— Мейсон Страйкер, частный сыщик, — пробормотала Роз, отхлебывая кофе. — Звучит, как в телесериале.

В профессии Мейсона не было и доли очарования телевизионных детективов. Ему куда лучше многих известно, какой поганой может быть настоящая жизнь. Не всегда, конечно, но и заманчивого в его прошлой работе мало. Большую часть времени он проводил у телефона или в машине, ища ответы на возникшие вопросы. Ну, и побегать приходилось немало. Проверяя версии, общаясь со свидетелями.

Не слишком опасная работа, нет. Пока не теряешь бдительности.

Пока не покупаешься на ложь.

Мейсон подкрутил газ и вылил содержимое миски на сковородку.

Ели они в молчании. Роз так и не смогла понять, отчего так внезапно у Мейсона испортилось настроение.

Сразу после полудня они завернули на парковку у небольшой беленькой церквушки, по праву гордящейся остроконечными башенками и рядом сверкающих чистыми стеклами стрельчатых окон.

Худшего кошмара в жизни Роз не случалось.

— Не могу я туда идти, — сказала она, когда Мейсон направился к двери.

— Не обязательно быть католичкой, чтобы зайти внутрь.

Она стиснула губы в отчаянии. Он не понимает сути.

— Смотри, как я одета.

Смотри, кто я такая, подумала она.

— Неважно, как ты одета. Бог принимает любого.

Легко говорить тому, на ком приличные штаны и чистый свитер. Тому, кто никогда не сидел, скорчившись под каким-нибудь грязным мостом или в задрипанном подъезде, проклиная своего создателя, а то и вовсе сомневаясь в его существовании.

— Обещаю, все будет отлично, — сказал Мейсон, беря ее за руку. — Мы сядем сзади. Никто нас и не заметит.