Менуэт святого Витта, Властелин пустоты - [15]

— Понес, понес… — морщась, сказал Стефан. — Тебя об этом спрашивали? — Он ткнул пальцем в монитор. — Это что?

Анджей пожал плечами. Вопрос был для него дик.

— Внешняя конвективная зона, что же еще…

— Так. А это?

— Тоже конвективная зона, только внутренняя.

— Две конвективные зоны?

— Так я же и говорю! — закричал Анджей и даже вскочил с кресла, но тут же прикусил язык и сел. Кресло крякнуло. — Третью я не нарисовал, она маленькая и влияет лишь количественно. Тут у меня расчеты, я мог бы подробно…

— Подробно во время доклада расскажешь, — прервал Стефан. — Ты давай самую суть.

— Самую суть я не умею, — уныло признался Анджей.

Стефан махнул рукой. Приходилось терпеть. Если хочешь управлять людьми, нужно снисходительно относиться к их маленьким слабостям, а слабости Пупыря еще не из худших. Эта мысль, пока Анджей, ловя за хвост прерванную фразу, кряхтел, облизывал губы и колыхался в кресле, успела прокрутиться в голове Стефана несколько раз. Вот интересно: почему я, собственно говоря, решил, что хочу управлять людьми? «Не хочу я этого, — с внезапной ясностью понял он. — Давно уже не хочу. Устал. Как же вы до сих пор не дотюкали, не допетрили: мне приходится вами командовать, потому что я не знаю, кем вы станете, когда от вашего зада уберут кнут и покажут путь в кладовку, где хранятся пряники… Нет, не так… Не знаю — так можно сказать при всех, на общем сборе, и это будет неправдой. Знаю. То-то и оно, что очень хорошо знаю».

«Потому что мы — общество, — подумал Стефан. — Без стаи особь погибнет, так же, как и человек без общества и без иерархической структуры. Между прочим, ничего умнее метода кнута и пряника человечество в области управления еще не выдумало. Не нравится? Понимаю. Хочешь выжить один? Пожалуйста. Катись! Твой уход, конечно, ослабит структуру, но это — твое право. Уходи — и это будет честно. Мы всего лишь люди, дети людей, не требуй от нас большего. Почаще глядись в зеркало и убеждайся в правоте Дарвина».

Пупырь вещал, шевеля толстыми губами. Тыкал пальцем в экран. Звезда старая, ей уже пора сходить с главной последовательности… Развитие внутренней неустойчивости, которая через миллион лет приведет светило к фазе красного гиганта… Стефан механически кивал, когда Анджей к нему поворачивался. Да… Миллион лет — срок, прямо скажем, замечательный. Приятно планировать будущее на миллион лет… Ну же, дальше! На кой ляд мне знать об исходных аномалиях протозвездного облака? Дальше! Как он квакает, как он мямлит, этот карманный Эддингтон! Неудивительно, что когда-то на доклады этого олуха ломились с ожиданием и надеждой, а ныне приходится загонять едва ли не палкой — у каждого враз находится неотложное дело… Так. Спектр фотонный, спектр нейтринный, околополюсные инверсии… Это уже ближе к теме. Еще Аристид Игуадис понял, что разгадка в звезде, а не в мифических местных вирусах и не в скороспелой мутации вирусов земных, и даже пытался начать подготовку «Декарта» к взлету, но отца уже не было в живых, и Хансена не было, и Шварцбаха, а Максименков умирал среди запертых в изоляторе, и Игуадис один, конечно, не справился… Ну же! У-у… Кто даст мне терпения? Теперь циклы активности… Аномальные ядерные реакции в подповерхностном слое, редчайшая картина изумительной красоты… Скотина! Значит, ты полагаешь, что вспышка, истребившая девять десятых видов живых организмов на этой планете и продолжающаяся по сей день — красива?! Думай, балбес! Не ляпни такое вслух в присутствии Дэйва: он тебе за одно это словечко и второй глаз уделает — в окуляр не влезет…

— Стоп! — холодно сказал Стефан. — Я про вспышку который год уже слышу. Меня не интересуют процессы. Меня интересуют выводы. И прежде всего: когда?

Анджей насупился и побагровел: ему опять помешали. Он с оскорбленным видом выразил нетерпеливому начальству претензию, перейдя на официальный тон. Анджей заявил, что готов, памятуя об убого-утилитарных запросах капитана, специально пояснить: возраст вспышки, если тому угодно называть так кратковременную спектральную аномалию данной звезды, не превышает полутысячелетия, что, помимо астрофизических расчетов, подтверждается прямым анализом возраста костных останков вымершей фауны. Что же касается живых материй, попадающих под воздействие аномального спектра звезды в период вспышки, то он, Анджей, если капитану угодно знать, ими никогда не интересовался, не интересуется и впредь интересоваться не намерен, он не врач и не биолог, — пусть Маргарет рассказывает любопытным про биологические механизмы, если только сама поймет, хотя, по правде сказать, где уж ей, коли она даже руки ему, Пупырю, вылечить не может… И ноги.

Стефан схватил толстяка за воротник. Рывком приподнял — затрещали швы, — встряхнул с усилием. Слегка придушенный, Анджей молчал, закатывал глаза и демонстрировал полную готовность отвечать незамедлительно и по существу.

— Я тебя спрашиваю, — прошипел Стефан, с наслаждением комкая и крутя ворот, — когда кончится вспышка?

Он разжал пальцы — рухнув в снова застонавшее кресло, Анджей натужно заворочал шеей.

— Э-э… лет через триста. Собственно, триста лет — нижняя граница оценки… Может быть, и через пятьсот. Тут у меня расчеты, а их точность определяется…