Ментовский вояж: Везунчики. Рейдеры. Магелланы - [49]

В конце разговора, уже под чаёк, обсудили американцев, которые оставались «тёмной лошадкой», непредсказуемой, но с очень хорошими зубами. Никитин предложил идею интегрировать морпехов в силы самообороны Данилово, чтобы амеры не оказались в стороне от общественных процессов и не стали бы источником каких-нибудь проблем. Коллинз в этом случае назначался бы главным по медицине, с весьма широкими властными полномочиями. Я пообещал подумать, прозондировать позицию Дэвида на этот счёт, обставить данное предложение так, чтобы подполковнику сложно было бы пойти в отказ.

– Василий, думаю, ты прекрасно понимаешь, что завтра трибунал вынесет десяток смертных приговоров, которые надо будет приводить в исполнение, – я решил заранее расставить все точки над «i». – Имей в виду: ни я, ни мои люди в палачи не пойдут. Одно дело убить, когда на тебя нападают, и совсем иное – казнить, пусть даже преступников. Поверь, я знаю, о чём говорю.

– Умеешь ты под конец обломать, майор, – тяжело вздохнул глава. – Думаешь, если мы деревенские, то нам пофигу, кого закалывать – кабанчика или человека? Да у меня самого эта мысль о казни не выходит из головы, постоянно давит и давит, как не знаю, что. Не знаю я, кому поручить это дело! Не знаю!

– Смягчить приговор, как я понимаю, невозможно? – на всякий случай закинул удочку Ковалёв. – Ну, типа, заменить «вышку» пожизненным или каторгой?

– Нет, Миша, не в данном случае, – отрицательно покачал головой я. – Да никто и не пойдёт на такое, не тот мир и не то время.

– Есть один вариант, товарищи начальники, – неожиданно заговорил Доценко. – Даст бог, никому из наших не придётся проливать кровушку и брать лишний грех на душу.

– Говори, Александр Матвеевич, что за вариант такой? – сразу же оживился Никитин. – А то хоть самим в палачи идти.

– Тех, кого приговорят казнить, надо попросту запереть в подвале старой водонапорной башни, не кормить их и не поить, – промолвил гость, очень внимательно наблюдая за нашей реакцией. – Остальное они сделают сами. Жестоко, конечно, но Романа Георгиевича нам никто не заменит, да и Антонову они не дали ни одного шанса.

– Жестоко. Жестоко, но справедливо, – помолчав, согласился глава. – И я не вижу никакого иного решения. Наверное, так и поступим, если никто не захочет марать руки о всякую грязь.

– Ладно, товарищи, будем считать, что вопрос решён, – глянув на часы, я поднялся на ноги. – Нам ещё надо американцам застолье выкатить, напоить, накормить и в печь посадить. Шучу. Удачи, мужики.

– Чёрт, да этот Доценко хуже маньяка, – уже на улице произнёс мой напарник. – Интересно, не сидел ли он, часом? А если сидел, то по какой статье?

– Да пофигу, Миша, – отозвался я, садясь за руль. – Забудь и забей. Жизнь пошла другим путём, и всем нам дали второй шанс. Наше прошлое осталось в другом мире. Извини.

Ковалёв ничего не сказал, лишь громче обычного хлопнул дверью. Мы поехали на базу через «госпиталь», проведали раненых, поговорили с сиделками. Выяснили, что ни Николай, ни девушка ещё не пришли в себя, а полчаса назад пациентов проведала американская докторша-капитан, приехавшая с переводчицей на «хамви». Джулия, как я понял, намеревалась заступить на ночное дежурство, чтобы лично контролировать состояние пациентов. Американцы взяли очередные очки в свою пользу.

Вечером пили почти все, невзирая на национальность, звания и пол. Кто-то выпил чуть больше, кто-то – часовые на воротах – лишь пригубил символически. Зато все поели, сколько хотели, никто не остался голодным. Во дворе дома развели большой костёр, пару костров поменьше для шашлыков и барбекю, пустили по кругу пару бутылок отличного виски. Зеленцов распорядился, чтобы Костя сгонял в «госпиталь» с угощением для Джулии и сержанта Мак-Кинли, которые следили за состоянием раненых.

Пока народ отдыхал и расслаблялся, я улучил момент, отловил Марину, а затем попросил Коллинза улизнуть для беседы тет-а-тет. Дэвид, похоже, нисколько не удивился и пошагал с нами к мостику через ручей. Предупредив переводчицу, что отныне она включена в круг посвящённых, я приступил к беседе с подполковником.

Американец удивил. Как оказалось, он сам хотел занять какое-то место в местной иерархии, чтобы форматировать многонациональную толпу пассажиров во что-то более похожее на коллектив. Надо сказать, что иностранные граждане сразу же прониклись уважением к Коллинзу и его людям, признали влияние и авторитет морпехов и прислушивались к мнению подполковника.

В то же время Коллинз не хотел давать никаких обещаний сейчас и здесь, отшучивался, предлагал для начала освободить шоссе и совершить облёт хотя бы ближайших окрестностей нового мира. Американец не исключал, что кроме всех нас в чужом мире оказалось множество землян, среди которых могут оказаться самые разные люди и сообщества. К примеру, подполковник не хотел бы встречаться с китайцами, с вьетнамцами, не желал бы жить по соседству с арабами и с любыми другими мусульманами.

Я быстренько прикинул национально-религиозный состав населения Данилово и стал активно расписывать Коллинзу, как ему повезло с русскими. Дэвид не спорил, соглашался, но продолжал гнуть свою линию. В конце концов, мне удалось выжать из американца обещание, что тот подумает денька три и примет какое-либо решение.