Ментовская работа - [19]

Через час Титов, проезжая в автобусе двадцатый километр магистральной автотрассы, увидел сержанта на обочине дороги. Степнянск находился совсем в другом направлении, к тому же рядом с сержантом стоял автомобиль «ВАЗ‑2103» цвета «коррида». Титов записал номер и, вернувшись через день в управление, подал рапорт об этом случае.

Рапорт отписали Попову, который вынужденно читал сотни никчемных бумаг и, принимая очередную, невнятно произносил сквозь зубы какие‑то слова, на этот раз он произнес их громко и отчетливо, причем два раза. Первый — безадресно, когда увидел номер «тройки» — «З 00‑77 НК», проходивший в розыске как принадлежавший «двадцатьчетверке» пропавшего Плоткина. Второй — в адрес Титова, когда сопоставил дату его наблюдений и сегодняшнее число.

— Сразу бы позвонил, мы бы их и прихлопнули, — возмущался Валера при полном понимании и одобрении коллег. — А он чухался с плановой проверкой, она важнее!

Когда, успокоившись, он в менее резкой форме высказал претензии Титову, тот пожал плечами.

— У каждого своя работа, бросать ее на полпути оснований не было, — спокойно пояснил майор. — Откуда я знал, что это преступники? Просто странное поведение сотрудника. Вначале эти босоножки, потом поехал в другую сторону. И зачем ему частник, если есть машина?

— Босоножки? — переспросил Попов. — Это и есть «нарушение формы»?

Титов кивнул.

— Представляете: желтые сандалеты и синие носки!

Попов с трудом сдержал те же самые слова.

Нарушения бывают разные — расстегнутый воротник рубашки, распахнутый китель, отсутствие головного убора, неуставные обувь или носки. Но сандалеты под форму настоящий сотрудник милиции не наденет. Это «маяк», сигнал «я — чужой». Надо хватать лжесержанта в охапку и…

Попов посмотрел на аккуратного педантичного штабиста.

…И сейчас бы майора Титова хоронили с воинскими почестями. Хватать должен был Сергеев, или сам Попов, или кто‑то из розыскников. Действительно, у каждого своя работа. Только зарплата у всех одинакова.

— Приметы запомнили? — вздохнув, спросил Валера, придвигая лист бумаги.

Надо отдать Титову должное — словесный портрет получился подробным и четким. Широкие, слегка сросшиеся брови, глубоко посаженные глаза, короткий острый нос, продавленный в переносице, круглое лицо…

«Сделать фоторобот, разослать в райотделы, гаишникам, раздать водителям междугородних сообщений, — думал Попов, спускаясь из оргинспекторского отдела на свой этаж. — Предъявить свидетелям, показать по телевидению… Или нет — спугнем… А может, лучше — испугаются, задергаются. Надо будет обсудить, посоветоваться…»

Погруженный в свои мысли, Валера не заметил ожидавшего на лестничной площадке человека и пробежал бы мимо, но тот заступил дорогу, и капитан остановился, как будто налетел на чугунную тумбу. Перед ним стоял Викентьев.

— Сегодня в восемнадцать инструктаж, завтра — исполнение, — не здороваясь, сказал подполковник. — Команды отданы, Ледняк в курсе, но без подробностей. Сбор у меня. Вопросы потом.

Викентьев четко повернулся через левое плечо и пошел по коридору. Не успевший переключиться, Попов ошарашенно глядел в широкую, обтянутую зеленым сукном спину.

Сообщение Викентьева выбило Валеру из колеи. Владевший им минуту назад охотничий азарт бесследно исчез. В тяжелой задумчивости он добрался до кабинета, молча сел за стол, удивив истомившегося в ожидании Гальского.

— Что, нет примет? — огорчился он.

Попов протянул объяснение Титова, Женя быстро просмотрел.

— Класс! Чего же ты такой хмурый?

— Да так, — отмахнулся Попов. — Отдай, пусть сделают фоторобот.

Гальский кивнул и, многозначительно подмигнув, выскочил из кабинета. Валера взглянул на часы. Без четверти пять. Все, что связано с деятельностью спецопергруппы «Финал», еще пять минут назад казалось ему далеким, расплывчатым и малореальным. Настолько нереальным, что иногда появлялась мысль: и беседы с Викентьевым, и сделанное ему предложение, и написанный рапорт, и совершенно секретный приказ, с которым его ознакомили под расписку, и информационные бюллетени, напичканные сгустками из кошмарных снов, — все это мистификация, хорошо подготовленный розыгрыш, своего рода тест на психологическую устойчивость. Он понимал, что эта глупая мысль есть следствие защитной реакции психики на информацию о вещах, противных человеческой природе, но тем не менее она помогала отгородиться от того, что когда‑то, лучше позже, чем раньше, станет для него реальностью. И вот сейчас мимолетная встреча с Викентьевым на лестничной площадке мгновенно все изменила: пугающая неопределенность приобретала вполне четкие очертания.

Попов принялся составлять ориентировку под будущий фоторобот лжесержанта. Сосредоточиться не удавалось, работа продвигалась медленно. Один раз отвлек начальник отдела Ледняк — высокий, болезненно худой, с большими, навыкате глазами. Бесшумно вошел, стал у двери, дождался, пока Попов поднял голову.

— На два дня тебя забирают в УИД, передай, что есть срочное, Гальскому.

«Почему на два дня?» — подумал Попов, но спрашивать не стал. Он попытался прочесть на лице начальника, что ему известно о предстоящей в УИД работе и как он к этому относится. Лицо Ледняка ничего не выражало, только смотрел он с легким сожалением. Впрочем, может быть, Валере это показалось.