Ментаты Дюны - [29]

– Знаю.

Он заперся в каюте и, убедившись, что его никто не видит, достал аккуратный том, который никому не показывал. Годами он изучал ужасные откровения Эразма, которые зачаровывали его и пугали, и вот снова погрузился в мозг величайшего из встреченных им зол. Манфорд хранил у себя лабораторный журнал знаменитого независимого робота, опасный текст, унесенный им из развалин Коррина.

Манфорд ничего не мог с собой поделать. Сейчас он почти все помнил наизусть, но всякий раз испытывал отвращение, читая хладнокровные наблюдения Эразма над тысячами безвинно замученных пленных. Эксперименты. Демон-робот препарировал живых людей, пытал их, чтобы изучать их реакции, замерял с помощью приборов силу эмоций: страх, ужас и даже отвращение. Робот изучал смерть во всех ее проявлениях, фиксировал умирание жертв по наносекундам, чтобы обнаружить душу, доказать или опровергнуть ее существование.

Манфорд ненавидел Эразма больше, чем какое бы то ни было другое существо, но читал его отчеты с нездоровым увлечением, пытаясь установить, что этому механическому интеллекту удалось узнать о человечестве. Почему после столетий поисков Эразм так и не нашел подтверждения существования у человека души? Манфорда это очень тревожило.

Эразм, эта холодная мыслящая машина, был непреклонен в своих убеждениях. Манфорд содрогался от этой мысли. Нет! У робота не может быть ни веры, ни души! Машины ни в чем не сходны с людьми. Роботы искусственные создания, а не Божье творение. Ни один робот не способен понять благословение человечества – чистой своей любви и всю многокрасочность человеческих эмоций. И, чтобы восстановить душевное равновесие, Манфорд бормотал про себя батлерианскую мантру «Мозг человека свят».

Повинуясь порыву, он прошел на руках к двери и открыл ее. Когда дверь скользнула в сторону, Манфорд без удивления увидел Анари: она не шелохнулась и, несомненно, простоит так, охраняя его, всю ночь. Путешествие в свернутом пространстве займет всего один день, но подготовка, погрузка и разгрузка корабля потребуют больше времени.

Анари обернулась со спокойной готовностью ко всему.

– Чем могу помочь, Манфорд?

– Отнеси меня к боевому меку. Хочу убедиться, что он ничуть не опасен.

– Он не опасен, – сказала Анари.

– Я хочу его видеть.

Больше ни о чем не спрашивая, Анари подхватила его и понесла по коридору. Лифт опустил их в трюм корабля, предназначенный для содержания преступников, отправляемых в изгнание.

Мек, по-прежнему закованный, стал еще беспомощнее. По предложению священника Хариана нижнюю часть корпуса машины отсоединили, ноги отняли, остался только торс с руками и головой… некое подобие самого Манфорда. Для пущей безопасности на время перелета ужасное создание приварили к палубе.

Мек повернул голову и посмотрел на Манфорда. Даже без нижней части, с дезактивированным оружием, не в состоянии передвигаться, боевая машина выглядела устрашающе.

Манфорд обернулся к мастеру меча.

– Оставь меня с ним. – Анари выразила сомнение, но он настоял на своем: – Я верно оцениваю опасность. Мне ничто не грозит. Я ведь не бессильный инвалид.

Она помедлила и вышла.

– Я буду рядом.

Манфорд продвинулся вперед на руках, оставаясь вне пределов досягаемости робота. Хотя машина и не пыталась напасть на него, она, возможно, походила на хищника, ждущего в засаде… или полностью признала свое поражение.

– Я тебя презираю. Презираю все мыслящие машины.

Боевой мек повернул к нему свою пулевидную голову. Его оптические сенсоры блеснули, но машина ничего не ответила. Она походила на онемевшего демона.

Манфорд думал о своих предках на Мороко. Все население планеты за один день погибло от чумы, распространенной машинами. И Мороко превратилась в покойницкую: тела лежали там, где упали, города опустели. Машины собирались подождать, пока тела сгниют, и забрать себе вымершую планету. Предки Манфорда выжили только потому, что в тот день отсутствовали…

– Ты поработил человечество, – сказал Манфорд роботу, – а теперь я сделал рабом тебя.

Боевой мек по-прежнему ничего не ответил. Очевидно, военные модели были неразговорчивы.

Манфорд посмотрел на машину. Он думал о том, что и сам мог бы получить искусственные ноги, сращенные с ним искусственные придатки с нервами, с мышцами, действующими, как у этого мека. Он вспомнил, как блестели глаза ученых, которые ему это предложили. Они заблуждались и были наивны… человек по имени Птолемей и этот его коллега… Манфорд забыл имя второго исследователя, хотя помнил, как тот кричал, сгорая заживо. Эльчан… кажется, так?

Почему ученые считают, что всякую слабость нужно не принимать, а исправлять? Манфорд понимал, что мог снова стать здоровым… и больше всего его пугала сила соблазна.

Он смотрел на боевого мека, зачарованный и испуганный.

– Мы тебя победим, – сказал он и тут же моргнул. – Уже победили.

Он словно убеждал в этом не робота, а себя.

Манфорд ненавидел собственную зачарованность мыслящими машинами. Напоминая себе, какие ужасы эти искусственные чудовища обрушили на человечество, он всегда сможет противостоять искушению, но он понимал, что другие, возможно, не так сильны.