Ментальный план - [9]

            Во всех случаях читатель заметит, что к эффекту излучения цветов и вибраций, произведённых в материи плана, присоединялась чётко определённая сила в виде элементала, направлявшаяся к тому человеку, к которому и обращалась мысль. Так неизменно было всегда, однако с одним примечательным исключением. Один из экспериментаторов, находясь на низшем подразделении плана, направил мысль, полную любви и совершенной преданности к адепту, бывшему его духовным наставником, и тогда наблюдатели, находившиеся выше, сразу заметили, что результат в некоторым смысле противоположен предыдущему.

            Прежде всего надо сказать, что ученик любого из великих адептов всегда связан со своим учителем постоянным током мыслей и влияний, что выражается на ментальном плане мощным лучом или потоком ослепительного света, включающего все цвета — и фиолетовый, и золотой, и голубой. И вероятно, можно было бы ожидать, что искренняя и любящая мысль ученика послала бы по этой линии особую вибрацию.

            Вместо этого, однако, результатом оказалось внезапное усиления этого луча света и отчётливый поток духовного влияния по направлению к ученику. Из этого стало очевидно, что когда какой-либо ученик обращает свою мысль к учителю, то в действительности он оживляет свою связь с ним, тем открывая путь дополнительному приливу сил и помощи с высших планов. Похоже, что адепт как бы столь сильно заряжен влияниями, которые поддерживают и укрепляют, что всякая мысль, активизирующая канал связи с ним, не посылает потока к нему, как в обычном случае, но лишь шире раскрывает отверстие, через которое огромный океан его любви находит дополнительный выход.

            На уровнях арупа отличие в действии мысли оказывается весьма заметным, особенно в том, что касается элементальной сущности. Возбуждение, произведённое в самой материи плана, не изменяется по своей природе, хотя в этом роде материи, гораздо более тонком, оно значительно усиливается. Но никакой формы в элементальной сущности уже не создаётся — способ действия здесь совершенно иной. Во всех опытах, произведённых на низших планах, было обнаружено, что элементал находился возле лица, намеченного мыслью, изыскивая благоприятную возможность, чтобы разрядить свою энергию на ментальное тело этого лица, на его астральное тело или даже на его тело физическое. Здесь же результат был чем-то вроде молниеносного перехода сущности от каузального тела человека, посылающего мысль, к каузальному телу того, о ком он думал; так что в то время как на низших подразделениях мысль всегда направлена просто к личности, здесь мы влияем на на само „я“, которое перевоплощается, то есть на истинного человека. Если же посланная нами мысль так или иначе касается личности, то эта последняя может её получить только свыше, через посредство своего каузального проводника — тела причинности.

             

            Мыслеформы

Само собой разумеется, что мысли, видимые на этом плане, не все обращены к другим людям — многие просто выброшены в материю плана и плавают в ней. Их формы и цвета бесконечно разнообразны, так что изучение их составило бы целую науку, и науку в высшей степени захватывающую. Подробное описание их, если даже ограничиться главными категориями, заняло бы у нас гораздо больше места, чем мы можем посвятить этому вопросу, но некоторое представление о принципах, по которым их можно было бы классифицировать, можно получить из одной прекрасной статьи г-жи Безант в журнале "Lucifer" (который стал потом называться "The Theosophical Review") за сентябрь 1896 г.[6] В ней она полагает в основу всего три великих принципа, на которых основывается создание мыслеформ, порождённых умственным действием: 1) свойство мысли определяет её цвет; 2) природа мысли определяет её форму; 3) точность мысли определяет ясность очертания. Приводя примеры зависимости цвета от качеств мыслеформы, она продолжает: "Если астральное и ментальное тела вибрируют под влиянием благочестия, то на ауре распространяется голубоватый цвет, более или менее яркий, прекрасный и чистый, смотря по степени глубины, возвышенности и чистоты испытываемого чувства. В церкви наблюдатель может видеть, как рождаются подобные мыслеформы, вообще довольно смутные в своих очертаниях, но образующие клубящиеся массы голубых облаков. Очень часто их цвет бывает несколько загрязнён присутствию эгоистических чувств, и тогда голубой смешивается с коричневыми тёмными тонами и теряет свою яркость и чистоту. Но набожная мысль, исходящая от чистого сердца, имеет очень красивый цвет, подобный глубокой синеве летнего неба. Через эти голубые облака часто сияют чрезвычайно блестящие золотые звёздочки, поднимающиеся в виде фонтана искр.

            Гнев показывается красным цветом всех оттенков, начиная с кирпично-красного и кончая ярко-алым; зверский гнев проявляется вспышками мрачно-красного цвета, сверкающими из тёмно-коричневых облаков, тогда как благородному негодованию соответствует живой алый цвет, не лишённый некоторой красоты, но вызывающий неприятный трепет.

            Любовь посылает розовые облака различных тонов — от тускло-малинового оттенка, когда любовь отличается животным характером, розово-красного цвета, смешанного с коричневым, когда любовь эгоистична, и тускло-зелёного, когда она ревнива, до утончённо-розового, подобного первым лучам рассвета, когда любовь очищена от всего эгоистичного и истекает всё ширящимися кругами великодушной и безличной нежности и сострадания ко всем нуждающимся в этом.