Ментальный план - [15]

            Вот каким образом сострадание и добрая воля бедной портнихи могли дать некоторым душам, менее продвинувшимся на пути эволюции, возможность сознательно испытать в первый раз духовную жизнь, которая не перестанет возрастать от одного воплощения к другому и будет всё больше и больше влиять в будущем на земные существования.

            Этот случай, вероятно, предлагает объяснение тому, почему разные религии придают такое важное значение личному элементу в делах благотворительности — прямым отношениям между дающим и получающим.

             

            Седьмой подплан — низшее небо

Самое низшее подразделение небесного мира, достигать которого помогала другим наша бедная швея, особенно характеризуется привязанностью — бескорыстной, но вообще говоря, довольно узкой. Здесь следует избегать возможности составить неверное представление. Когда говорится, что привязанность к семье даёт доступ на седьмой небесный подплан, а набожность — на шестой, то часто воображают, и это очень естественно, что особа, обладающая обоими этими качествами, и при том сильно развитыми, делит своё пребывание в небесном мире между этими двумя подразделениями, сначала долго вкушая блаженство в лоне семьи, а затем возвышаясь до следующего уровня, чтобы там дать выход духовным силам, порождённым её благочестивыми стремлениями.

            Однако же, это совсем не то, что происходит в действительности. В рассматриваемом случае человек пробудился бы для сознания шестого подразделения, и там, вместе с теми, кого он так любил, он был бы занят высшей формой благочестия, доступной его пониманию. И если мы подумаем, то увидим, что это достаточно логично — ведь у человека, столь же способного на религиозную преданность, как и на простые чувства семейной привязанности, эта последняя добродетель, естественно, получит более высокое и широкое развитие, чем у человека, ум которого готов только для одного рода влияний. Это правило распространяется даже на самые высокие планы. План высший всегда может соединять качества плана низшего со свойственными ему самому, включая их в себя; в этом случае его обитатели почти всегда обладают этими первыми качествами в более полной мере, чем души менее возвышенного плана.

            Когда мы говорим, что привязанность к своим близким является отличительной чертой седьмого подплана, то не следует из этого полагать, что любовь ограничена только этим подпланом. Правильнее будет сказать, что у человека, оказавшегося там после смерти, такая любовь к семье была высшим качеством — фактически единственным, которое и открыло ему доступ в небесный мир. Конечно же, на высших подразделениях встречается любовь, куда более высокая и благородная, чем всё то, что можно встретить на этом уровне.

            Одно из первых существ, обнаруженных исследователями на седьмом подплане, представит нам вполне типичный пример того, чем являются его обитатели. При своей жизни человек, о котором я хочу говорить, был мелким лавочником, без сильного умственного развития или каких-то особенных религиозных чувств — просто маленький торговец, хотя честный и уважаемый. Конечно, он ходил регулярно в церковь по воскресеньям, так как это было принято и так подобало делать, но религия для него была чем-то вроде смутного облака, в котором он не понимал ничего. Она не имела в его глазах никакого отношения к повседневным делам и никогда не принималась им в учёт при решении своих проблем. Нашему торговцу недоставало глубокого благочестия, которое могло бы его поднять до следующего подплана, но к жене и близким он испытывал горячую привязанность, в которой было много самоотречения. Он непрестанно думал о них, и работал с утра до вечера в своей крошечной лавочке скорее для них, чем для самого себя. И когда после пребывания на астральном плане он наконец освободился от распадающегося тела желаний, то оказался на низшем подразделении небесного мира, окружённый всеми теми, кого он так любил.

            Его умственное и духовное развитие было совершенно таким же, как и при жизни, так как смерть не даёт их внезапного роста; а среда, в которой он оказался со своим семейством, не была особо утончённой, поскольку просто представляла высшие идеалы нефизического наслаждения, доступные его сознанию при жизни на земле. Тем не менее он испытывал глубочайшее блаженство, какое только было ему доступно, а поскольку он не переставал думать о своём семействе гораздо больше, чем о самом себе, то несомненно развивал в себе альтруистические черты, которые, встраиваясь в его душу в виде постоянных качеств, в будущем снова станут проявляться во всех его земных жизнях.

            Я упомяну, как другой типичный пример, человека, умершего в то время, когда его единственная дочь была ещё маленькой. В небесном мире он всегда видел её подле себя, причём такой, какой она была в лучших своих проявлениях, и не переставал рисовать для её будущего самые прекрасные картины. Упомянем ещё одну девушку, погружённую в созерцание всех многочисленных совершенств своего отца, и приготовляющую ему в своём воображении разного рода приятные неожиданности и новые удовольствия. Вспомним, наконец, греческую женщину, счастливо проводившую время со своими тремя детьми, причём одного из них, красивого мальчика, ей нравилось представлять себе победителем на Олимпийских играх.