Мент. СССР - [40]

Бахматов вяло махнул рукой.

— Конечно, не против. Мне всё равно скоро меняться. Эх, приду домой, как завалюсь в кровать... — мечтательно протянул он, а потом вдруг встрепенулся.

— Кстати, Жора, вчера твоего Тошу вчера тоже допрашивали.

— Кто — следак?

Он покачал головой.

— Нет, товарищ Гайдо из МУУРа.

— А он тут при каких делах? — не понял я.

Эту фамилию я слышал впервые и прежде с Гайдо не встречался, поэтому моё удивление было весьма велико. Прежде со Стряпчим работали только я и следователь, который вёл его дело.

— Это ты у него сам спросишь. Он сейчас у Максимыча в кабинете сидит.

С некоторых пор наш начальник Трепалов обзавёлся личным кабинетом и даже помощницей — пишбарышней по имени Клава. Клаве было девятнадцать, она обладала неимоверно роскошной косой и такой же роскошной по меркам этого времени фигурой. Не удивлюсь, если супруга Максимыча жутко ревнует к ней, хотя Трепалов вёл себя по отношению к Клаве максимально тактично, но строго официально.

Женихов у пишбарышни в нашем практически мужском коллективе было хоть отбавляй. Мало кто из оперов мог устоять перед её женским обаянием. Не будь у меня Насти, наверное, тоже бы предпринял попытку подкатить к красавице.

— У Максимыча говоришь… Что ж, схожу, посмотрю, кто таков этот Гайдо и чего ему надо от моего подшефного.

Я встал и направился к выходу.

В кабинете Трепалова и впрямь сидел незнакомый мужчина лет тридцати, его голова была лысой и круглой, как бильярдный шар, под носом густые пшеничного цвета усы, глаза серые и какие-то въедливые.

Сам легендарный Максимыч выглядел свежим, будто не провёл уже вторые сутки на работе. Его щёки были гладко выбриты, за несколько шагов чувствовался запах одеколона. Вот что значит морская закалка!

— А, Георгий, заходи! — обрадованно сказал Трепалов. — Вот, давай тебя с товарищем Франтишеком Гайдой познакомлю.

— Франтишек, — спокойно и с достоинством сказал мужчина, подавая мне руку.

— Георгий.

Рука товарища Гайды почему-то оказалась холодной, хотя в кабинете Трепалова было натоплено так, что его владелец даже приоткрыл форточку, чтобы не потеть.

— Это ведь вы арестовали Стряпчего? — Гайда говорил по-русски практически без акцента.

— Я.

— Поздравляю! Серьёзная добыча. Мы его тоже разыскивали, правда, похоже, в нашем случае он не при делах. У него вроде как алиби на тот день.

— Поэтому вы его допрашивали?

Гайда кивнул.

— Думал выведать что-нибудь полезное, но… не судьба. Придётся копать в другом месте. Ничего, хотя бы нанёс визит вежливости товарищу Трепалову и поздравил с назначением.

Он спохватился.

— Да, вы на меня не в обиде за маленькое самоуправство? Вас вчера на работе не было, пришлось через вашу голову прыгать.

— Не в обиде. Нормальный рабочий вопрос, — спокойно ответил я.

У самого таких случаев было — хоть отбавляй.

Франтишек успокоенно произнёс:

— Прошу меня извинить, через полчаса летучка у начальства, надо спешить, чтобы не получить… как это по-русски — головотяпку?

— Головомойку, — с улыбкой поправил я.

— Головомойку, — ответно улыбнулся Гайдо и ушёл, плотно притворив за собой дверь.

— Хороший мужик, — сказал Трепалов, когда мы остались наедине.

— Чех или словак? — проявил осведомлённость я.

Иностранцами меня было не удивить. Латыши, австрийцы, чехи, китайцы… Настоящий Интернационал.

— Чех. В России с четырнадцатого года, сначала в плен попал во время империалистической, потом служил в легионе. С первых дней революции выбрал правильный путь, стал коммунистом. И повоевать успел, и по партийной линии, потом на наш фронт борьбы с преступностью перебросили. Под моим началом в МУУРе когда-то начинал простым агентом, теперь вот до субинспектора дослужился, — похвастался бывшим подчинённым Трепалов. — Вот, по старой памяти заглянул к старому начальнику. Посидели, вспомнили прежние дела… Думаю, может к нам в отдел его перевести?

Максимыч внимательно посмотрел на меня.

— Вам решать, товарищ Трепалов, — пожал плечами я. — Если считаете достойным кадром, я только за! И парни в отделе меня поддержат.

— Закину удочку насчёт перевода. Надеюсь, новый начальник МУУР не будет на меня в обиде, что я его сотрудников к себе переманиваю.

— Думаю, товарищ Николаев вам по гроб должен. Хотя бы за Комарова, — напомнил я.

Действительно, первого советского маньяка мы искали по просьбе сбившегося с ног МУУРа, его начальник Николаев лично просил нас о помощи.

— Ну, поимка Комарова — твоя заслуга! — заметил Трепалов.

— Под вашим чутким руководством, Александр Максимович.

Трепалов засмеялся.

— Льстишь, Георгий, но льстишь приятно. Умеешь подобрать ключик к руководству.

Я предпочёл не развивать эту тему.

— Ты ко мне по какому вопросу явился?

— В первую очередь хотел узнать от товарища Гайды, что ему от моего Стряпчего понадобилось.

— А во вторую?

— Вы меня вчера домой пораньше отпустили, пришёл поинтересоваться результатами.

— Результатов много, даже не знаю с чего начинать, — засмеялся Трепалов. — Вся банда за исключением главаря колется охотно, рассказывает массу любопытного — только записывать успевай.

— То есть Кузнецов молчит? — вычленил для себя главное я.

— Геройствует, — весело сказал Максимыч. — Строит из себя эдакого праведника, пролетарских происхождением хвалится. Но ничего, это он до поры до времени зубы скалит. Заговорит как миленький.