Мент правильный - [3]

– Эх, товарищ майор… Ну как же так?! – с горечью простонал опер.

– Сердце, – пояснил напарник Мартынова – Ивашов. – Кардиолог начальству все телефоны оборвал. У Олегыча предынфарктное состояние обнаружилось, а он вместо госпиталя дёрнул Аллигатора брать.

– И взял, – добавил тихо Мартынов, но его все услышали.

Рядом с Побединым лежало ещё не успевшее остыть тело бандита, за которым отдел гонялся уже столько дней. Лицо Аллигатора превратилось в страшную посмертную маску. Он будто успел заглянуть за порог загробной жизни и увидел там весь ужас, который его ждал на вечные времена.

– Знаешь, мой дядя говорит: «Люди не умирают, они лишь становятся невидимыми», – сказал Ивашов.

Мартынов кивнул.

– Красиво сказано. Образно.

Он ещё раз посмотрел на улыбавшегося Победина, потом перевёл взгляд на напарника:

– Ивашов, скажи – ты в переселение душ веришь?

Оперативник пожал плечами.

– Не знаю, а что?

– Да так… Мне кажется, наш майор, в кого бы его душа сейчас ни вселилась, как был ментом, так ментом и останется. – Он помолчал. – Знаешь, Ивашов, а ведь я сегодня наквакаюсь. Так наквакаюсь, что домой на четвереньках приползу. И хрен с ней, с работой! Как-нибудь обойдутся без меня.

– Тогда уже вдвоём наквакаемся, – твёрдо заявил напарник.

Глава 2

Страшная боль в голове заставила меня застонать и открыть глаза. Почти сразу кто-то громко ойкнул (судя по голосу, женщина) и выпустил из рук нечто железное, с грохотом ударившееся об пол.

И тут же со всех сторон послышались возгласы – преимущественно ругань и маты.

К сожалению, в том месте, куда я попал, освещение было тусклым, и я ничего толком не мог разглядеть. А может, подводило зрение. Этого я тоже не исключал.

Радовало одно: я жив, иначе бы не испытывал ту боль, что заставила меня очнуться. Интересно, насколько всё серьёзно?

В нос ударили типично больничные запахи… уж что-что, а мне они были хорошо известны. После ранения нанюхался, до сих пор подташнивает.

Самый главный в этой «симфонии» – ни с чем не сравнимый аромат хлорки, с которой у нас готовы мыть всё, что угодно.

В поле зрения возникло большое размытое пятно. Я напряг зрение и увидел, что пятно на самом деле являет собой вполне милый овал девичьего личика. Волосы девушки были спрятаны под аккуратной белой косынкой.

Я смог опустить взгляд и разглядел такой же белый потрёпанный халатик.

Всё ясно, медсестра или санитарка. Но вообще халатик нетипичный. Сейчас медики всё больше какие-то курточки с брюками носят. И даже цвет далеко не всегда белый.

Что из этого? Да только одно – я нахожусь в медицинском учреждении: в городской больнице или в нашем, профильном, госпитале… Да собственно, неважно где. Главное, жив… а что насчёт здоров – так узнаем со временем.

Руки-ноги точно меня слушались. Уже что-то из разряда приятного.

– Здравствуйте, барышня, – постарался улыбнуться я.

Меня очень смутило несколько ошеломлённое выражение её лица. Такое чувство, словно я, подобно Лазарю, воскрес из мёртвых и этого точно не ожидали.

Девушка почему-то не стала отвечать. Лишь ойкнула, тем слегка меня озадачив.

Наверное, моя внешность не располагала к себе и не вызывала у барышни симпатии.

Ничего страшного, дайте немного времени, и я смогу растопить даже ледяное сердце Снежной королевы.

Кстати, насчёт сердца – это оно сыграло со мной злую шутку, когда я почти взял Аллигатора? И да, что с бандитом – я был уверен на все сто, что спровадил его к праотцам, однако в нашей жизни сплошь и рядом бывают случайности. Вдруг этого сукина сына реанимировали?

Лицо барышни исчезло. Хлопнула дверь.

Не зная, можно мне или нельзя, я не стал привставать, чтобы хорошенько осмотреться. Больнички – они и в Африке больнички. Чего я в них не видел?

Лишь бы соседи по ночам не храпели, да кормёжка была сносной. Дочка у меня хоть уже три года как замужем, но толком готовить не научилась, так что на домашние разносолы рассчитывать не приходится. А традиционные апельсины, которые почему-то принято приносить в передачах, я терпеть не могу.

Повеяло сквозняком аккурат с того места, где я по звуку угадал расположение двери. В палату кто-то вошёл.

– Вы уверены, что он очнулся? – голос был мужским и слегка сварливым.

– Уверена, Карл Иванович.

А это уже женщина. Видимо, недавняя сестричка.

Надо мной снова нависла тень. На сей раз это был мужчина с маленьким лицом, сплошь и рядом покрытым морщинами. Его глаза за толстыми линзами очков походили на два фарфоровых блюдца.

– Георгий Олегович, как вы себя чувствуете?

– Пока могу точно сказать, что – чувствую, – попробовал пошутить я.

Ни тени улыбки на лице. М-да, шутка пропала впустую.

– Вы уж извините, но мне придётся вас осмотреть. Если будет больно, голубчик, вы уж сделайте милость – потерпите. В конце концов, всё же для вашего блага.

– Конечно, доктор.

Карл Иванович приступил к осмотру.

Сколько он длился, не знаю, но каких-либо болезненных ощущений у меня не возникло. Да и вообще, у меня вдруг появилось чувство, будто я помолодел лет на двадцать пять-тридцать.

А когда доктор ушёл, я, к своему удивлению, обнаружил некоторое подтверждение этому странному чувству.

Зубы… к своим пятидесяти я успел благополучно лишиться нескольких жевательных: не помогли даже визиты к стоматологу. Зубы просто сами крошились и выпадали. То ли хреновые гены, то ли экология. Но не в том суть.