Мент обреченный - [31]

Аккуратно положил трубку.

– Во дают! Из прокуратурки позвонили. Завтра выдер'ивают на заслушивание по вчерашнему тройнику. Хотят узнать, шо наработано.

– Повезло тебе с территорией.

– Я сам виноват. На последней заслушке по древнему-древнему «'лухарю», 'де бандита 'рохнули, прокурор меня спрашивает: «Шо ж вы, товарищ 'рицук, не работаете ни хрена? Ждете, когда кто-нибудь по „02“ позвонит и убийцу назовет?» Шо тут ответить? На такой хитрый вопрос? Я прямо ответил: «Да, жду». Прокурор пеной изошелся, представление на меня настрочил. А прикинь, через два дня звонок в дежурку от анонима. Так и так, ваше'о бандита пришил Петька Кривой, который сейчас сидит в ресторане «Дружок» за последним столиком. С уважением, неизвестный. Ну, ты ж помнишь этот случай! Поехали, сняли дружка с «Дружка», колонули, «мокруху» подняли. Вот увидишь, завтра прокурор первым делом спросит: «Ну что, товарищ 'рицук, вы снова будете ждать звонка по „02“?» Потому и вызывает.

– Ну, тут-то вряд ли позвонят. Во всяком случае на это уповать не стоит.

– Теоретически мо'ут.

– Халява рождает халяву… Арбайтен надо, арбайтен.

Тоха пересел на диван, вытянул ноги на стул.

– Я кемарну с полчасика. Толкни, коли шо.

Грицук через секунду захрапел. Андрей тоже склонил голову на стол. Со вчерашнего утра они еще не ложились. Вечером Андрей позвонил Пашке, предупредил, чтобы тот его не ждал и исправлял «банан» по математике. «Иначе спрячу „Денди"“.

Сон не шел, не давала спать головная боль после тяжелой ночи, да и сидячая поза не располагала к расслаблению. Но не это даже. Пока шла стрельба по галкам. К тому же холостыми. Директора, как и планировалось начальством, отправили в следственный изолятор. Переговорить с ним так и не дали. Дальше сплошная вода в ступе – разговоры с родственниками убитых, с живыми рабочими, с родственниками живых рабочих, протоколы, версии, алиби… Ноль на выходе в итоге.

Мелькнул вроде хвостик – Николай, молодой потерпевший, во вторник подрался в кабаке с черным. У Николая синяк – у черного семь швов. Веская, в принципе, причина по сегодняшним меркам. Ночь грохнули на поиски черного. Через кабак, через больницу… Данные-то нашли, а самого… Покинул койку, не пройдя назначенного курса. Но лечащему врачу шепнуть успел: «Слушай, дарагой, придут меня мусора искать, ты передай им, что рабочих не я пострелял, а сбежал потому, что на мэня это дело повесят. Я самая подходящая для них версия. Черный ведь. А мне оно надо?»

Авторитеты, узнав, расстроились. И впрямь перспективная версия. Особенно в свете последней директивы сверху – «Все на борьбу с кавказской мафией!»

В суматохе так и не съездили к заболевшему плотнику. Как это обычно бывает, каждый понадеялся на другого. Правда, все равно бы не успели. Авторитеты, отсветив для прессы на месте происшествия, умчались, включив мигалки, и руководили раскрытием из управления, названивая каждый час Поперечному, требуя отчета и активизации действий. А так как авторитетов было много, а Поперечный один, то телефон под вечер не то что раскалился, а фактически расплавился.

Непосредственно раскрытием убийства занимались, как обычно, территориальные оперы да участковые. Обещанных приданных сил не придали.

Андрей поднял голову и с завистью посмотрел на Антона, беззаботно храпевшего на диване. В здоровом теле – здоровый сон. У парня мощные фильтры, весь негатив остается снаружи. Андрей тряхнул головой, вылез из-за стола, собрал разбросанные бумаги, убрал в ящик.

В дежурке старшина возился с очередным стендом. Снимался «Порядок приема заявлений от граждан». Вешался новый. Андрей остановился, пробежал глазами. «С такого-то февраля приказом начальника управления введен новый порядок приема заявлений от граждан…»

По мере чтения «порядка» Андрею показалось, что он все-таки уснул у себя в кабинете, а увиденное сейчас – здоровый сон в нездоровом теле.

«Прейскурант на прием заявлений в органы внутренних дел:

1. Кража квартирная – 50 б.

2. Грабеж квартирный – 75 б.

3. Грабеж уличный – 80 б.

4. Угон автомашины:

4а. – отечественного производства – 80 б.

46. – иномарки – 160 б.».

Самым дешевой в прейскуранте оказалась кража российского паспорта – «10 б.», а самым дорогим – изнасилование («250 б.»). Логично, честь дороже всего.

Под прейскурантом имелось маленькое, почти незаметное невооруженным глазом примечание: «В случае возвращения потерпевшему похищенного имущества удерживается налог в сумме пятнадцати процентов от стоимости данного имущества. Деньги за прием заявления взимаются вне зависимости от результатов расследования. Расчет осуществляется в рублях по курсу Центробанка на текущий день. Все средства пойдут в Фонд развития Министерства внутренних дел нашего города».

И опять крупно: «Спасибо, что обратились в наш отдел».

– Андрей, не мешай, отойди в сторону. Чего застыл, как Ленин на броневике?

– Слы… Слышь, а что такое «б»?

– Дурак, что ли? Баксы, конечно! Не в рублях же цены писать! Курс скачет, как ужаленный, краски не напасешься цифры исправлять!

– А почему за иномарки дороже берем? Не все ли равно, какую машину искать?

– Нормально берем, в два раза всего. Вон, налог на дороги для иномарок в десять раз больше, чем для наших корыт. А для дороги-то не все ли равно, что за «тачка» по ней бегает? Так что мы «еще по совести.