Меньшее зло - [62]

— Я никому не верю, — решительно сказал Платон. — В этой истории я не верю никому. Она слишком опасная. Я и Эф Эфу не верю.

— Подожди. Мы же договорились, что передаём информацию через Марию.

— Договорились. Но это другое. Совершенно другое. Я тебе не хотел говорить. Перед отъездом из Москвы я познакомился с одним человеком. Очень серьёзным. Не перед самым отъездом, а так, за месяц примерно. После того совещания у Валентиныча.

— Я человека знаю?

— Видел наверняка.

— Фамилию скажешь?

Платон черкнул на бумажке загогулину. Ларри прочёл, щёлкнул зажигалкой, тщательно перемешал пепел.

— Он давно не у дел. Его попёрли сразу после истории со Скуратовым. Но связи остались, хотя прокуратуру тогда перетряхнули полностью. Он на меня вышел сам.

— Денег хотел?

— Нет. Что самое интересное, денег нисколько не хотел. Злой, как пёс. Вас, сказал, Платон Михайлович, состав участников известного совещания никак не насторожил?

— А что там было с составом?

— Я же тебе рассказывал. С одной стороны стола олигархи, с другой — генералы.

— Ну и что? Нормально.

— Мне тоже тогда показалось, что нормально. А он начал крутить… Знаешь, я ещё подумал, что разводку затевает. Подумайте, дескать, поразмышляйте, может, что и придёт в голову.

— А ты?

— Сначала его слушал, потом надоело. Я кивнул, сделал умное лицо, сказал, что мне всё понятно и что я обязательно подумаю. Он попрощался и ушёл. Попросил только надёжную связь. Я его замкнул на Марию. Неделю назад она мне две папки переслала. Я даже не заглянул, некогда было. А вчера позвонил ему.

— Зачем?

— Папки валялись у меня в портфеле, я на них в очередной раз наткнулся и решил позвонить. Узнать, в чём дело.

— Узнал?

— Он мне и говорит — был, говорит, у нас в истории такой партийный съезд. Назывался «съезд победителей». Если вы, говорит, Платон Михайлович, про него хоть что-то знаете, внимательно просмотрите эти бумаги. С учётом исторического аспекта. Я и посмотрел.

— Ну?

— Очень интересно. Хочешь посмотреть или рассказать?

— Расскажи, быстрее будет.

— На всех, кто там был, в спешном порядке собирают материал. На генералов — в Главной Военной прокуратуре. Дачи, квартиры, незаконная продажа оружия братским ближневосточным режимам. Как обычно. На олигархов — в Генеральной. Березовскому, например, в третий раз припомнили Аэрофлот, там вроде невозврат валютной выручки. Ватутину — незаконную приватизацию угольной отрасли и покушение на кого-то из губернаторов.

— А нам?

— А по нам работает следственная бригада из двадцати человек. Это только из прокуратуры. Ещё столько же надо из ФСБ посчитать. Так что не меньше сорока. Сразу два дела — продажа населению ценных бумаг под будущий автозавод и контрабанда автомобилей с незаконным использованием президентских льгот.

— Почему сразу не сказал?

— Потому что у меня решения не было. И понимания тоже.

— А теперь есть?

— Окончательного решения нет. Понимание есть.

— Расскажи.

— Мужик прав. Съезд победителей. Сначала победим, а потом всех по фонарям развесят. Победитель должен быть только один, а не целый съезд.

— Понятно, — сказал Ларри. — Так и должно быть. Но думаю, что ты сделал ошибку. Даже две. Первая ошибка — что ты мне раньше не сказал.

— Извини. Совершенно вылетело из головы. Кстати, ты бы что сделал, если бы я тебе сказал раньше?

— Я бы ни в каком виде не допустил сюда Илью. Ни в каком. Его никак нельзя было сюда пускать. Ты совершенно прав — повесят всех. Только нас повесили бы последними. А в этой ситуации нас повесят первыми.

— Я ожидал, что ты так скажешь. И какой вывод?

— Это не значит, что мы проиграли. Это значит, что мы пока не выиграли. Придётся поработать ещё.

— Хорошо. А в чём вторая ошибка?

— Я уже ответил. То, что Илья здесь.

— Неправильно. Совершенно неправильно. То, что он здесь, — не ошибка. Я так специально решил.

— Объясни.

— Объясняю. Или не объясняю — сам догадаешься? Нет, объясняю. Ты ведь Федора Фёдоровича не хуже меня знаешь. Ну какой из него, на фиг, президент! Нормальный мужик, полковник, заслуженный чекист и разведчик. Но не царь! Если ему ночью ядерный чемоданчик приснится, он до утра валерьянкой будет отпаиваться. Разве нет? Сам бы он такую интригу в жизни не придумал бы. То есть, мог и придумать, конечно, но вот чтобы реализовать — кишка тонка. У него голова есть. Яиц нет. Байка, которую он тебе сплёл, когда из «Инфокара» уходил, только выглядит изящно, а по существу фигня. Короче. Он — слабак. Довели пешку до края доски, объявили ферзём. Согласен?

— Допустим.

— А вот и не допустим. Мы с тобой это не в первый раз обсуждаем. Согласен?

Про то, как Платон объявил, что с завтрашнего дня все будут жить в новой стране, Ларри благоразумно промолчал. Гений не любил, когда его тыкали носом в собственные скоропалительные заявления.

— Но кто-то помимо нас — пока не знаю кто — на него сделал ставку. Этот кто-то, раз уж ему одинаково плевать и на генералов, и на олигархов, человек точно серьёзный. Суперсерьезный. Из очевидных слабых мест у него на сегодняшний день обнаружено только одно.

— Какое?

— Сам скажи.

— Мы не знаем, что он может сделать, — протянул Ларри. — Но точно знаем, чего не может. Он Федора Фёдоровича сегодня уже заменить не может.