Мемуары власовцев - [11]

Вечером доехали до Павлограда; в нашем камионе была испорчена рессора и мы выехали вперёд, не ожидая других. Уже стемнело. Впереди огромное количество итальянских грузовиков, и наш шофёр с высокой насыпи свернул вправо. Итальянцы прекрасные водители — он так ловко спустился с высокого шоссе, что мы ахнули. По обочинам движения не было, и мы быстро докатили до Павлограда. Остановились на площади около какой-то круглой церкви с садиком, всё покрыто снегом. Рядом в довольно большом доме — кровати для приезжающих, заведующий — немецкий сержант — нас разместил, но столовая уже была закрыта. Есть нечего, так как все наши продукты, полученные на четыре дня, в камионе полковника Риччи. Итальянцы опять оказались беспомощными, они с немцами, как собаки с кошками, немцы их считают виновными в поражении на Дону. Мы, русские, захватили с собой несколько жестянок консервов и постучались в первую хату. Хозяйка, бывшая комсомолка, острая на язык, приняла очень любезно, сварила кукурузной каши. Мы предложили мясные консервы и поужинали хорошо. Сладков даже остался ночевать. Мы с Селивановым вернулись в общежитие.

Долго стучали, пока не вышел сержант-немец в одном белье и шинели сверху — видно, бедняга рано встает, ворчит, а нам наплевать. «Здесь было два итальянских офицера, посланных для связи с немцами, чтобы наладить транспорт и помещения для отступавших итальянских войск».

Рано утром мы долго раскачивали наш камион, обвезли его на руках два раза вокруг церкви — мотор замёрз и колеса примёрзли. Итальянские грузовики, как и их обмундирование, никак не приспособлены для русской зимы. Чем питались итальянские офицеры, не знаю, но итальянские солдаты приносили с немецкого этапа кофе (суррогат) и хлеб с повидлом — это удовольствие стоило 30 пфеннигов, ходили и для нас несколько раз.

Проехали Номосковск — небольшой городок, и к полудню прибыли в Екатеринослав (по-советски Днепропетровск, в честь какого-то Петровского, который о себе оставил хорошую память среди населения, потом он был не у дел). Сильная гололедица, я слез с камиона, ноги в кованых ботинках разъехались, и я упал на руку, основательно её повредив (после показал врачу, и тот успокоил, что перелома нет, но пришлось недели две ходить с перевязью).

Во время наших поездок бросалось в глаза, что при хатах в деревнях нет ни одного сарая или курятника, вообще ни одной хозяйственной постройки — всё пошло на топливо во время коллективизации.

Екатеринослав (Днепропетровск)

Мы — переводчики — посланы сюда в распоряжение коменданта этапа, чтобы налаживать транспорт и находить квартиры для итальянских офицеров, так как сюда отступают остатки 8-й итальянской армии, разбитой на Дону. Питаемся в столовой при этапе, за стол может садиться 20 человек, обедают и ужинают в три очереди. Обед слабенький, так как не хватает продуктов — колоссальные запасы попали в руки красных в районе Миллерово. Немцы не разрешили итальянцам эвакуировать интендантские склады на 250 тысяч человек, ждут продукты из Италии. Нет и горючего — посланы цистерны за бензином в Румынию, а сотни итальянских грузовиков тем временем застряли на шоссе.

Мы переночевали в доме какой-то милой дамочки с хорошеньким сынишкой. Муж её в армии. Она угостила нас компотом из красной сахарной свеклы — в старой России сахарная свекла была белая, а советские учёные ухитрились ее «облагородить»! Окна были разбиты, пришлось мерзнуть. Мы с Селивановым нашли пристанище в доме рабочего — звать его Михаил Пименович Нюхачев, — на улице Вторая Чепелевка, 20. Хозяину лет под 60, а жена его, милая старушка, заботилась о нас, как мать родная. Какие прекрасные русские люди! Я объездил много стран, но нигде не встречал таких добрых и сердечных людей, как в России. Называю фамилии, так как прошло больше 30 лет и едва ли кто-нибудь из них жив…

Утром пришла с нами познакомиться соседка (дом длинный, три квартиры и садик тоже разделён на три части), Полина Семёновна — красивая женщина, кровь с молоком: типичная русская красавица, муж и два сына в Красной армии. Не верилось, что у неё взрослые дети, кажется, даже офицеры. Пригласила нас к себе, угостила варениками с картошкой. Увидела на нас серую казённую итальянскую рубаху (с галстуком), плохо сшитую, забрала мои рубахи и перешила воротники.

Утром на улице — шум и гам: в 4 часа утра жители уже идут на базар, ещё в темноте. В дом беспрерывно приходят итальянские солдаты спрашивать квартиру для своих офицеров — наши хозяева довольны, что у них остановились «итальянцы», говорящие по-русски. Когда нас спрашивают, где мы научились так хорошо говорить «по-нашему», приходилось изобретать версии: мать русская, а отец итальянец, или наоборот (нам рекомендовалось не открывать своего русского происхождения).

Через город проходят отступающие итальянские войска, вид у них необычайный для войска: одеты в самые фантастические одежды, вплоть до женских пальто, малахаи, валенки; немногочисленные пулемёты везут на маленьких санках, вещи тоже, артиллерии мы не видели — вероятно, осталась у красных.

В столовой этапа питались дней пять, иногда пища была даже приличная, с вином. Комендант этапа, бородатый капитан, распорядился, что на этапе могут питаться лишь старшие офицеры, начиная с капитана и выше, а пониже чином должны ходить в бараки около вокзала, в «виладжио (деревня) Италия». Пошли туда и еле нашли — это небольшой питательный пункт для солдат. Повара нас встретили очень приветливо и накормили на славу: суп, поджарили по куску колбасы, варенье, немного чёрного хлеба.