Мемуары Ведьмы. Книга первая - [25]

— Хорошо, это я поняла, — определенно обращаясь к минералу.

Она провела пальцами по шнурку, будто выпрямляя его, и снова поднесла свой самодельный маятник к центру пирога. На этот раз камень опустился так низко, что почти коснулся одинокой вишенки в креме, украшающей весь пирог. В это же мгновение прозрачный камень начал наполняться черным дымом. Зрелище это было поистине потрясающим, несмотря на то, что я уже привыкла к подобным «фокусам». Баб Маша с неподражаемо искренним удивление прикрыла руками рот и отклонилась назад, а затем глянула на бабушку абсолютно ошеломленным взглядом.

— Так, барышни, нам необходимо идти к дому ведьмы и закопать пирог на её земле, только тогда возможно снять такое колдовство быстро, — бабушка перевела взгляд на соседку и добавила, — и без жертв.

Женщина театрально сглотнула слюну.

Бабушка любила нашу соседку, видимо за такое поверхностное отношение к вещам. Она говорила, что это очень ценно в людях, когда они относятся к жизни, как к игре на сцене. Тогда, когда я так спешила взрослеть, мне напротив казалось ее поведение сродни человеческой глупости. Бабушка всегда пресекала мои попытки судить людей критериями ума и глупости, отвечая, что Мария всех нас мудрее, раз не воспринимает ничего всерьез.

— Идти надо всем вместе, прямо сейчас, желательно успеть до заката! — озвучила итоги своего гадания бабушка.

— Что, и чаю не попьем? — весело пошутила соседка.

И тут же улыбка сошла с ее лица, всем стало понятно по ее движениям, что она не могла пошевелить ногами. Они в свою очередь набухали прямо у нас на глазах и уже через полминуты выглядели как два основательных столба.

Бабушка быстрым движением заглянула под стол. Потом посмотрела баб Маше в лицо и спросила:

— Почему именно сейчас они опухли?

Но мне показалось, она спрашивала саму себя.

— Что ты имеешь в виду? — ответила соседка, облокотившись о стол локтем с видом знатока магических обрядов.

Бабушка остановила на ней задумчивый взгляд, потом перевела его на импозантную позу соседки и пошла на кухню, приговаривая:

— Надо приготовить мазь для твоих ног.

Я проводила ее взглядом в залитый солнцем угол кухни, и посмотрела на оставленный кристалл. Он до сих пор был абсолютно черный, и так манил к себе, словно нашептывал: «возьми меня в руки, ничего не будет».

— Что ты там рассматриваешь? — отвлекла меня баб Маша.

— В школе по химии нам рассказывали, что некоторые вещества вступают в реакцию с солнечным светом и меняют окрас, — ответила я на автомате. Мне действительно было интересно разобраться с точки зрения науки, как такое потемнение могло произойти.

— Ты думаешь это Валентинин фокус? — баб Маша, словно с глазу на глаз, секретничала со мной, несмотря на то, что мы все находились в одном помещении.

— Я думаю, что всю магию можно объяснить научно, просто никто не берется это делать. Ученым легче не принимать магию, а магам легче винить ученых в непросвещенности.

Вдруг, на моих глазах наша соседка, прикованная к стулу, встала и подошла к бабушке.

— А ты Валентина, что по этому поводу думаешь? Ребенок вон, какие вещи выдает, — поинтересовалась она, с легкостью передвигая свои ноги обычного размера, как и прежде.

От шока моя голова сама собой наклонилась вперед. Бабушка, готовившая ей мазь, замерла в оцепенении. Она посмотрела внимательно на ноги бабы Маши, и стала раскладывать ингредиенты из своей медной миски обратно по банкам.

— Ты готова идти? — обратилась она к своей подруге.

— А мне обязательно? — переспросила она.

Бабушка кивнула, словно сдерживая себя, чтоб не наговорить лишнего.

— Тогда пошли скорее, а то мужик меня искать начнет.

Я в полном недоумении ловила бабушкин взгляд. И когда та, наконец, одарила меня им, я выставила чуть заметно ладонь в сторону ног женщины и вопросительно замотала головой. Бабушка закрыла глаза, кивнула мне и беззвучно произнесла «потом».

Глава 2

Оставив дедушке записку, мы вышли на залитую солнцем улицу. Сейчас мне было сложно понять, зачем бабушка взяла с собой керосиновую лампу, которую несла именно я, ведь мы собирались вернуться дотемна. Это был совершенно ясный день, и только несколько белых пушистых облачков медленно проплывали на ярко-синем небосклоне. Два Клена на нашей улице приобрели насыщенный желтый цвет, и разложили у своих стволов, словно создавая уют, золотые ковры из нападавших листьев. Эти деревья, подобно уличным фонарям, горели в свете необычайно яркого солнца, и мимо них было невозможно пройти, не бросив восторженный взгляд. «Как краски меняют мир? Что, если б природа всегда была такой желтой на нашей планете? Мы бы, наверное, утонули в этом золотом свете тепла», — думала я про себя.

— Возможно, люди были бы добрее друг к другу, если б жили в такой красоте каждый день, — вдруг, неожиданно для всех, я озвучила свои мысли.

— Всё очень относительно, — пораздумав, ответила бабушка, — человеку всего всегда будет мало, и это касается как красоты, так и доброты. Если мы пригласим пожить в нашем времени кого-нибудь из средневековья, он с уверенностью скажет, что сейчас все люди просто ангелы. А люди будущего будут ангелами для нас, хотя сами для себя останутся несовершенными людьми. И так будет происходить до бесконечности, потому что ни красота, ни доброта не имеет предела.