Мемуары - [87]

Я проводил Гете и пригласил его к обеду. Вернувшись, я записал этот первый разговор, а во время обеда я убедился из его ответов на мои вопросы, что моя запись совершенно точна. По окончании обеда Гете пошел в театр; я хотел, чтоб он сидел близко к сцене, но это было довольно трудно, потому что в первых рядах кресел сидели коронованные особы; наследные принцы, теснясь на стульях, занимали вторые места, а сзади них все скамьи были заняты министрами и медиатизированными князьями. Я поручил Гете Дазенкуру, который, не нарушая приличий, сумел его хорошо усадить.

Пьесы для спектаклей в Эрфурте выбирались с большой тщательностью и искусством. Их сюжет относился к героическим эпохам или к важным историческим событиям. Побуждая к изображению на сцене героических эпох, Наполеон думал вырвать всю эту древнюю германскую аристократию, среди которой он находился, из обычной для нее обстановки и заставить ее перенестись силой собственного воображения в другие страны; перед ее взором проходили люди, великие по своим личным качествам, ставшие легендарными по своим поступкам, создавшие целые народы и ведущие свое происхождение от богов.

В тех пьесах исторического содержания, которые он приказал играть в Эрфурте, политическая роль некоторых главных персонажей напоминала обстоятельства, ежедневно наблюдаемые с того самого момента, как он появился на мировой сцене, а это подавало повод для множества лестных сравнений.

Ненависть Митридата к римлянам напоминала вражду Наполеона к Англии.

Ne vous tigurez pas que de cette contree,

Par d'eternels remparts, Rome soit separee;

Je sais tous les chemins par ou je dois passer,

Et si la rnort bientot ne vient me traverser, etc .

( "Митридат", действие III, явление 1: Не воображайте, что от этой страны Рим - отделен вечным оплотом;- мне известны все пути, которыми я должен пройти,- и если меня вскоре не настигнет смерть, и т. д.)

Когда произносились эти стихи, вокруг него шептали:

"Да, ему известны все пути, которыми он должен пройти; надо остерегаться, он все их знает".

Мысли о бессмертии, славе, доблести и роке, постоянно встречаемые в "Ифигении" в виде то главной, то привходящей идеи, способствовали его основной целя, которая сводилась к тому, чтобы беспрерывно удивлять всех, кто к нему приближается.

Тальма получил распоряжение медленно произносить следующую великолепную тираду:

L'honneur parle, il suffit, ce sonfc la nos oracles.

Les dieux sont de nos jours les maitres souverains,

Mais, seigneur, notre gloire est dans nos propres mains,

Pourquoi nous tourmenter de leurs ordres supremes?

Ne essongeons qu'anous rendre immorteis comme eux-memes,

Et laissant faire au sort, courons ou la valeur

Nous promet un destin aussi grand que le leur, etc.

("Ифигения", действие II, явление 1: Говорит честь, этого достаточно, она вещает. - В наши дни боги - верховные владыки,- но, господин, ведь наша слава в наших собственных руках,- зачем страдать от их верховных распоряжений?Будем помышлять лишь о том, чтобы стать бессмертным, как они сами, и, предоставив судьбе делать свое дело, обратимся туда, где доблесть - обещает нам такую же великую участь как у них.)

Но любимой его пьесой, лучше всего объясняющей причины и источник его могущества, был "Магомет", так как ему казалось, что в ней он заполняет собой всю сцену.

Уже с первого действия, со слов:

Les inortels sont egaux, ce n'est point la naissance,

С'est la seule vertu qui fait la difference.

II est de ces esprits favorises des cieux

Qui sont tout par eux-memes et rien par leurs aleux.

Tel est 1'homme, en un mot, que j'ai choisi pour maitre;

Lui seui dans 1'univers a merite de 1'etre;

Tout inortel a ses lois doit un jour obeir, etc.

("Магомет", действие I, явление 4: Смертные равны, не рождение,- а одна лишь добродетель создает среди них различие.-Существуют души, отмеченные небом,-которые свое значение создают сами и ничем не обязаны своим предкам.-Таков, одним словом, человек, которого я выбрал себе господином;-, он один во вселенной заслужил им быть;- всякий смертный должен будет некогда подчиниться его законам,- и т. д.)

взоры всего зрительного зала устремлялись на него; слушали актеров, но смотрели на Наполеона. Каждый немецкий принц, естественно, должен был применять к себе следующие стихи, которые Лафон произносил мрачным голосом:

Vois I'empire- remain tombant de toules parts,

Ce grand corps dechire dont les membres epars

Languissenfc disperses sans honneur et sans vie;

Sur ces ebris du monde elevens 1'Arabie.

II faut un nouveau culte, il faut de nouveaux 1'ers,

II faut un nouveau Dieu pour 1'aveugle univers.

(Ibid., действие II, явление 5: Посмотри на Римскую империю, повсюду рушащуюся,-на это великое и растерзанное тело, рассеянные члены которого-"чахнут, разбросанные, лишенные чести и жизни;- на этих развалинах мира мы воздвигаем Аравию.- Нужна новая религия, нужны новые узы,-нужен новый бог для слепой вселенной.)

Аплодисменты сдерживались лишь почтением, но они готовы были разразиться еще громче при стихах:

Qui I'a fait roi? Qui 1'a couronne? La victoire.