Мемуары - [77]

Едва успев вернуться из Тильзита, Наполеон целиком погрузился в осуществление своих замыслов против Испании. Завязка этого дела была столь сложна, что я счел нужным изложить его отдельно(28). Я должен только сказать здесь, что, стремясь внушить другим, что я одобряю его планы, он пожелал сделать именно из моего владения в Валенсэ тюрьму для Фердинанда VII, его брата и их дяди. Но ни эти высокие особы, ни публика не были введены в заблуждение. Это удалось ему не больше, чем само покорение Испании.

Когда он расстался в Тильзите с императором Александром, они условились скоро опять встретиться. Наполеон не имел ни малейшего намерения исполнить это обещание, если бы только положение дел не вынудило его к этому. Но когда генерал Жюно был изгнан англичанами из Португалии, генерал Дюпон был вынужден капитулировать в Байлене, а общее восстание в Испании начало грозить принять затяжной характер, он стал опасаться, чтобы Австрия не захотела воспользоваться этими обстоятельствами, и почувствовал необходимость обеспечить себе поддержку России. Тогда он пожелал встретиться с императором Александром и пригласил его на свидание, назначенное в Эрфурте. Он хотел, чтобы я сопровождал его, хотя он был тогда уже очень холоден со мной; он вообразил, что мое присутствие может ему быть полезно, и этого было достаточно для него. Многочисленные пикантные подробности этого свидания составляют особый эпизод; поэтому я счел нужным выделить их в отдельную главу. Но здесь следует упомянуть о намерениях Наполеона. Он ставил себе задачу склонить императора Александра к союзу с ним, который был бы специально направлен против Австрии. Союз, заключенный им в Тильзите, хотя и имел общее значение, был направлен главным образом против Англии. Если бы он добился успеха в Эрфурте, он стал бы искать под каким-либо предлогом, который ему нетрудно было найти, повода для конфликта с Австрией, а военная удача позволила бы ему поступить с ней так же, как с Пруссией.

Полная и неограниченная поддержка России обеспечила бы ему достижение его цели. Будучи невысокого мнения о талантах и характере императора Александра, он надеялся на успех. Он предполагал сначала запугать его, а затем воздействовать одновременно на его тщеславие и честолюбие, причем можно было в самом деле опасаться, чтобы с этой стороны русский император не оказался слишком уязвим. Но судьба помогла Австрии, и Коленкур, к которому многие относились очень отрицательно, внушил императору Александру доверие к себе и заставил его доверять и мне. Я виделся с ним несколько раз, в частности в Тильзите. В Эрфурте я встречался с ним почти ежедневно. Сначала мы вели беседы на общую тему об интересах, связывавших европейские великие державы, об условиях, при которых могли бы расторгнуться связи, которые следовало между ними сохранить, вообще о европейском равновесии и вероятных следствиях его нарушения; их сменили беседы более узкого содержания о государствах, существование которых было необходимо для этого равновесия, и, наконец, об Австрии; они создали у императора такое умонастроение, что вся любезность, все предложения и все порывы Наполеона остались бесплодными; перед отбытием из Эрфурта император Александр написал австрийскому императору собственноручное письмо, в котором успокаивал его насчет опасений, внушенных ему эрфуртским свиданием. Это была последняя услуга, оказанная мною Европе еще при Наполеоне, а, по моему мнению, это была услуга и лично ему.

Дав многочисленные празднества и заключив договор, весьма отличный от того, что он имел в виду, когда явился в Эрфурт, император возвратился в Париж, и с этого времени Шампаньи безраздельно управлял иностранными делами. Я, со своей стороны, вернулся к частной жизни большого сановника.

Не преследуя никакой определенной цели, я сделал все зависящее от меня, чтобы заслужить доверие императора Александра; это мне настолько удалось, что при первых своих трениях с Францией он прислал ко мне советника русского посольства в Париже графа Нессельроде, который заявил, войдя ко мне в комнату: "Я прибыл из Петербурга; официально я состою при князе Куракине, но я аккредитован при вас. Я состою в частной переписке с императором и привез вам письмо от него".

ПРИМЕЧАНИЯ

(1) Речь идет о первом конституционном министерстве, находившемся у власти с ноября 1791 г. по март 1792 г. и составленном из умеренных конституционалистов, или фельянов, названных так по парижскому монастырю фельянтинского братства, в котором помещался в начале революции клуб умеренных.

(2) 20 июня 1792 г. в Париже произошло восстание, вызванное отставкой, которую Людовик XVI дал министерству, составленному из сторонников Жиронды, причем восставшие требовали возвращения жирондистских министров и издания законов против эмигрантов и неприсягнувших священников. 10 августа того же года произошло новое восстание, завершившееся низложением короля и взятием его под стражу.

(3) Закон об иностранцах (Alien-Bill) был проведен в 1793 г. лордом Гренвилем; он отдавал французских эмигрантов под надзор полиции и разрешал высылать их из Англии. В январе 1794 г. он был применен к Талейрану.