Мемуары Остарбайтера - [9]
Дуся собрала мне большую торбу (сумку) с продуктами, а дядя Миша дал ещё и 20 рублей (2 червонца). На второй день я в школу не пошёл, а пошёл в корчму. Как порядочный поел, деньгами рассчитался и пошёл домой.
Бабушка Сера была очень рада, что я вернулся, а то ей некому было принести ведро воды. Она была на несколько лет старше мамы, но была очень толстая, глухая и много лежала.
В школу я не пошёл, а хотел, но было очень стыдно, т.к. прогулял больше месяца.
Ко мне прибежали школьники и сказали, что меня зовёт директор школы. Я его очень уважал, но боялся. Пошёл.
В директорской Федор Семёнович встретил меня добродушно и предложил сесть. Разговор начался на воспитательную тему, а там сидело еще два учителя, которые ему поддакивали. Я слушал и у меня невольно стали течь слезы. В конце я сказал Федору Семёновичу, всё правильно, но в школу я не пойду, пока меня не поставят на патронат. Голодный я в школу ходить не буду, а поеду в Прилуки, там меня берут на Реммаше учеником токаря. Я не врал. Это мне сказал Михаил Соломонович, сосед Дуси, что такая возможность у него есть.
Директор встал и говорит: «Никуда ты Юра не поедешь, тебе надо закончить семь классов и потом поступишь в техникум. Ты учишься хорошо и догонишь отставание. Подошёл, положил мне руку на плечо, как никто мне не делал. «Иди, узнай уроки, и завтра приходи в школу, а я пойду сегодня в Сельраду и твой вопрос решим». Пожал мне руку, как отец и проводил меня до дверей.
Этим 10—15 минутным разговором Федор Семёнович убедил меня, что надо учиться и вернул меня к жизни.
А сам он закончил жизнь трагической и нечеловеческой смертью, всей семьей вместе с другими односельчанами казненый фашистами и их приспешниками, отобравших сотни человеческих жизней, ни в чём не повинных людей. В Срибном в школе 23.02.1943 г. фашисты сожгли живьём более 400 человек и из Сокырынец было 125 человек.
Пишу, а слёзы заливают мои старческие глаза, так как память вернула меня почти в восьмидесятилетнюю давность и жалость, к преждевременно и безвинно погибших близких друзей, знакомых и не знакомых людей, сломила мою силу воли, и я перестал писать, разволновался, и дал волю слезам. Жена моя, дорогая Галина, увидела моё волнение, подошла с боку обняла и говорит вопросительно: «Что это ты там такое жалкое пишешь, что аж до слёз сам себя довёл? Успокойся». Дала мне салфетки. Говорю: «Да так, вспомнил детство и односельчан». Я ей не даю читать и пишу больше всего ночами, полусидя на диване, на коленях при ночной лампе, сначала в черновом варианте, а потом в тетрадь. За столом сидеть не могу, так как отекают ноги.
Галина говорит: «Это хорошо, что ты их помнишь, но сейчас, которых нет, их уже не вернёшь своими слезами, береги свои нервы, которые пригодятся для живых». Так и стараюсь, отвечаю ей.
Тогда зачем ты это всё пишешь и для кого, спрашивает она? Говорю: «Для тебя, для детей, которые не знали моего детства, которых мне родила моя первая жена Вера Васильевна, с которой мы прожили 30 лет вместе.
Николая в 1953 году, Евгения в 1955 году и Александра в 1964 году».
Ну, и как они это узнают, спрашивает она? Говорю: «Как умру, то ты им сразу сообщишь об этом. На похороны они сразу не успеют, потому что долгая процедура будет по оформлению ВИЗ в России. А Коле в Абхазии или в Москве, но всё равно приедут. Наследства правда нету, так как богатством в Литве мы с тобой не обзавелись, но книги и фото, может, кое какие возьмут, да и могилу посмотрят».
Один Бог знает кто, когда умрёт, ответила мне моя жена Галина. Вот такой короткий диалог у меня с ней произошёл, и я немного успокоил свои, уже слабые нервы, и продолжу переписывать воспоминания дальше, как успокоюсь.
Я стал ходить в школу. Одноклассники приняли меня с радостью и стали уважительно ко мне относиться, и я стал посолидней себя вести и догонять отставание.
После школы питался в корчме, да и деньги у меня появились, т.к. продал мамину швейную машину, «Зингер», за 300 руб. отдал мамины долги, кому она была должна, а по вечерам ходил на бригаду и помогал конюхам управляться на ночь с лошадьми.
Хатор Лозовой
Через несколько дней меня позвали в Сельраду, и когда я пришёл, то увидел много народу, даже был из хутора председатель колхоза дядя Ваня.
Меня спросил председатель с/совета: «Ну, что Юрко, в деддом поедешь?».
Говорю: «Нет. Я тут родился, тут и умру». Председатель говорит, что мы тебя определили в колхоз «Червоный Степ», в хутор Лозовое. Я спросил его: «А что в селе места не нашлось? Это же далеко, как продукты я буду получать». Вижу, все председатели колхозов головы нагнули. Встал Иван Владимирович и говорит: «Да Юрко, не нашлось, поедем до меня. Подожди меня на улице».
Я вышел. Через какое-то время вышел он и с ним один из его работников. Они зашли в сельмаг, там купили гостинцев домашним членам семьи, спросил меня: «Есть ли у меня срочные дела и могу ли я ехать сейчас с ними?».
Сказал дел нет, уроки поделал и могу ехать с ними. Сели в бричку. Мужчина сел на «козлы», а мывместе сели сзади.
Жеребец понёсся по селу, взбивая столб пыли. Иван Владимирович угостил меня печеньем, мы ехали, и он начал разговор, и спрашивал меня кое о чём. Главное, заканчивай 7 классов и поступай в наш техникум, и у нас будешь агрономом, мы тебя сумеем содержать, если в селе бедные колхозы. Я с ним согласился и сказал, что хочу быть механиком. Он сказал, что это тоже хорошо.
Эта книга посвящена памяти моих замечательных воспитателей и учителей, начиная с детства, учебы в школе, вузе и на производстве. В свое время, при их жизни, мы часто не придаем значения их влиянию на формирование нашего мировоззрения, нравственности и квалификации. И только спустя годы понимаем, как много они для нас сделали. Но они живы в моей памяти, и я хочу поблагодарить их за все то хорошее, что они вложили в нас. Спасибо им. Лучше поздно, чем никогда.
Книга содержит воспоминания автора о работе в тресте «Гидромеханизация», разбираются его достижения и недостатки общей системы управления строительством и в частности в гидромеханизации земляных работ. Полезна инженерам-строителям и гидроэнергетикам.
В книге приведены воспоминания о детстве и учебе на моей малой родине, в г. Данкове, и дальнейшей учебе в Московском торфяном институте с переходом во вновь образованную в 1949 г. группу гидростроителей-гидромеханизаторов земляных работ, в связи с развернувшемся строительством крупных ГЭС. Далее подробно изложена работа в тресте «Гидромеханизация» Минэнерго и на стройках в СУ треста со всеми техническими достижениями и недочетами, с тесной увязкой с положением в стране и их оценкой.
Эта книга о родословной моих родных из г. Мичуринска (г. Козлов до 1932 года), семей Кожевниковых и Домбровских. Приведены краткие комментарии об их жизни и работе. Я родился в этом красивом городе в 1928 году. Прожил в нём до 1930 года, но никогда не терял связи с родными и городом. Мои корни — в г. Мичуринске. В память о своих близких я написал эту книгу.
Книга «Прошлое для будущего» содержит воспоминания автора о работе в тресте «Гидромеханизация» с изложением технических достижений гидромеханизации и событиях в стране с 1928 по 2016 гг. Новые устройства и технологии рекомендуются для использования в современной гидротехнике.
Приведены дерево Платанович, старые фото дедушки и бабушки Луизы Платанович — Кожевниковой и её мамы А. Ф. Платанович, Луизы в детстве, её братья и сестры, дети.
Очерк об известном адвокате и политическом деятеле дореволюционной России. 10 мая 1869, Москва — 15 июня 1957, Баден, Швейцария — российский адвокат, политический деятель. Член Государственной думы II,III и IV созывов, эмигрант. .
Труд журналиста-международника А.Алябьева - не только история Второй мировой войны, но и экскурс в историю развития военной авиации за этот период. Автор привлекает огромный документальный материал: официальные сообщения правительств, информационных агентств, радио и прессы, предоставляя возможность сравнить точку зрения воюющих сторон на одни и те же события. Приводит выдержки из приказов, инструкций, дневников и воспоминаний офицеров командного состава и пилотов, выполнивших боевые задания.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.