Мемуары «Красного герцога» - [2]

Мать будущего великого кардинала предназначала его сперва к военной службе. Тем не менее он получил по тогдашним временам чрезвычайно хорошее образование, изучал в Лизье риторику и философию, а затем поступил в военное училище, где успел уже добиться больших успехов в фехтовании и верховой езде, когда домашние обстоятельства побудили его отказаться от военной карьеры и перейти в духовное звание.

Дело в том, что Люсонское епископство, бывшее в последнее время наследственным в семье дю Плесси, неожиданно оказалось вакантным. Король Генрих IV назначил епископом юного Армана, которому в то время шел только двадцать второй год и, следовательно, еще не исполнилось возраста, требуемого церковными законами для посвящения в епископский сан.

Это не помешало ему, однако, немедленно отправиться в Рим. Папа Павел V, выслушав речь, произнесенную на латинском языке юным дю Плесси, рукоположил его в епископы. Арман был в это время до такой степени бледен и худощав, что казался моложе своих лет. Когда он преклонил пред Папой колена, Павел V, как уверяют, спросил его:

– А вы достигли уже возраста, требуемого церковными уставами?

– Точно так, ваше святейшество, – отвечал будущий кардинал, кладя пред Папой земной поклон.

По окончании священного обряда дю Плесси пал ниц пред Папой и воскликнул:

– Ваше святейшество, отпустите мне великий грех, я ведь не достиг еще надлежащего возраста!

Дав юному епископу требуемое отпущение, Папа обратился к своим приближенным и сказал:

– Из этого молодого человека выйдет недюжинный плут. Он далеко пойдет!

Может быть, Папа предвидел тогда, что Арман дю Плесси не удовлетворится епископским саном.

Во Франции Париж уже и в XVII столетии являлся могущественным притягательным центром для искателей приключений и честолюбцев. Епископы следовали примеру остальной знати и возвращались в свои епархии, только когда навлекали чем-нибудь на себя опалу.

Ришельё, приехав в Париж, в первое время продолжал научные занятия. Блистательно сдав экзамен в Сорбонне, он получил в 1607 году ученую степень доктора богословия. Король Генрих IV покровительствовал дю Плесси, которого называл своим епископом, и охотно слушал его проповеди, отличавшиеся от поучений модного тогда проповедника, патера Андре, приличным тоном и основательным знакомством со Св. Писанием.

Дю Плесси сознавал, однако, что уже вследствие молодости не может играть при дворе сколько-нибудь влиятельную роль. К тому же, обладая сравнительно очень небольшим состоянием, он понимал безнадежность соперничества с богатой аристократической молодежью, щеголявшей роскошными костюмами и экипажами.

Двадцатитрехлетний епископ предпочел поэтому вернуться в свою епархию, причем занял для въезда в Люсон карету, лошадей и кучера у одного из своих приятелей, так как придавал большое значение представительности. Естественно, что он чрезвычайно тяготился бедностью, не позволявшей ему обзавестись соответственным штатом прислуги, порядочной мебелью и экипажами.

Вступив в управление епархией, дю Плесси сразу выказал большие административные способности. За какие-нибудь пять лет он не только отстроил заново церкви, разрушенные во время религиозных войн, но и обзавелся серебряной посудой, без которой человеку его сана и происхождения неприлично было, как он полагал, садиться за обед.

Вместе с тем юный епископ обдумывал будущую свою карьеру и вырабатывал обстоятельный план действий на случай возвращения ко двору.

Имея обыкновение письменно излагать мысли по особенно интересовавшим его вопросам, он составил тогда для себя самого подробную инструкцию, озаглавленную: «Наставления и правила, которыми я намерен руководствоваться, когда буду состоять при дворе». Этот любопытный документ прекрасно очерчивает программу будущего великого кардинала.

Дю Плесси решил, что в первое время будет являться во дворце ежедневно, чтобы произвести таким усердием на короля желаемое впечатление.

Потом можно посещать его величество и пореже, например раз в неделю. «При этом необходимо принять во внимание, что королю нравятся лишь те из приближенных, которые обращаются с ним смело и свободно, не выходя, однако, из границ должного уважения.

Надлежит почаще повторять королю, что только обстоятельства вынуждают меня ограничиваться оказанием маловажных услуг и что для верноподданного нет ничего трудного или невозможного на службе у такого доброго государя и такого великого монарха… Важнее всего наблюдать, откуда именно дует ветер, и не мозолить королю глаза, когда он в дурном расположении духа».

Юный епископ, всесторонне обсуждая вопрос, каким образом надо держаться с королевскими любимцами и фаворитками, приходит к убеждению, что их следует посещать «ввиду необходимости приносить жертвы как добрым, так и злым богам: первым – для того чтобы помогали, последним – чтобы не делали зла».

При дворе следует «воздерживаться от многоглаголания и как можно внимательнее слушать, отнюдь не дозволяя себе принимать рассеянного, равнодушного или меланхолического вида; напротив того, надо выказывать живейшее сочувствие к предмету, о котором идет речь, но проявлять это сочувствие более вниманием и молчанием, чем словами, или жестами одобрения.