Мемуары Эмани - [21]
– Сколько стоит эта сумочка? – спросил развязный молодой кореец, указывая пальцем на мою сумку.
Тетка вся завертелась от хихиканья:
– Нет, не продается, это моей племянницы, она в гости приехала.
И выдала всю информацию обо мне.
– Жора, тракторист-моторист. – Он протянул мне руку.
– Доярка, – представилась я.
Тетка с восхищением смотрела на наше шоу.
– Можно я украду вашу племянницу из магазина, пока ее не выкупили, – спросил он в упор.
Она вытолкала меня из магазина:
– Иди погуляй по поселку. Жора – сын наших знакомых, не обидит тебя.
Так тетка вытолкала меня в долгую жизнь в этом поселке, пропитанном степной пылью и сплетнями жителей, которые знали друг о друге все и жевали с удовольствием новости местного значения.
Когда я приехала домой с сообщением, что выхожу замуж, отец не сказал ни слова. Просто вздохнул. Старшая, могла бы помочь семье, а не бежать из дома наутек. По обычаям, если дочь выходила замуж, она становилась добычей мужа. Не имела права оглядываться на своих родителей и помогать им. Высосав всю кровь у родителей, как пиявка, я отвалила от них в чужую семью, где пили уже мою кровь.
Мои ответы на вопросы отца – всегда заведомая ложь. Увидев в первый раз жениха, он посмотрел в сторону, помолчал и спросил:
– Чем он занимается? Из какой семьи?
– Учится в ТашГУ, индийский язык и литература, – ответила я, даже не моргнув.
Отец не узнал, что будущий зять нигде не учился.
Дипломную работу я писала на первом месяце беременности. Токсикоз был такой, что рвало одной желчью, голову поднять не могла. Сестренка Флора после работы мчалась ко мне с огурчиками солеными или салатами корейскими, подавала все и смотрела с жалостью на меня.
Блюдо придумали корейцы-эмигранты, которые не нашли на прилавках советских магазинов ничего похожего на национальное кимчи, а также пекинской капусты для его приготовления. Нашли решение: капусту заменили морковью. Корейцы из Южной Кореи такого блюда не знают.
Ингредиенты: морковь – 1 кг, растительное масло – ½ стакана, чеснок – 1 головка, соль – 1 ст. л. без горки, уксусная эссенция – 1 дес. л., красный молотый перец – 1 ч. л., черный молотый перец – 1 ч. л.
Способ приготовления:
1. Нашинкованную морковь посыпаем солью, всеми специями и добавляем кориандр, уксусную эссенцию, перемешиваем все руками и оставляем на полчаса. Морковь должна дать сок.
2. Пока морковь настаивается, раскаленное на сковородке масло наливаем на перец и чеснок. Добавляем в морковь и перемешиваем.
3. Перед подачей на стол даем морковке постоять в холодильнике 2–3 часа.
В конце концов, Флора вообще переехала в общагу, чтобы быть вместе со мной. Спали вдвоем валетом на узкой железной коечке. Я окончила институт и переехала к мужу, уезжала и обещала сестренке:
– Ты помогла мне выжить, спасибо, я тоже теперь буду тебе помогать.
В сентябре Флора получает ответ на свою просьбу о помощи:
– Ты знаешь, у меня нет денег даже на трусы, не то что тебе выслать. Я нигде не работаю.
И ведь я на самом деле не могла помочь ей, потому что не работала, потому что свекровь забирала зарплату мужа. На эти крохи жила вся большая семья супруга. Жесткая и властная старуха не давала воли молодой снохе. Куда прыть моя подевалась?
Почему не могла я в письме объяснить сестренке, что нет денег? Без ругани, пожалеть, что не могу помочь.
Вскоре не стало моего отца. За год до смерти отец выплатил все долги. Десять тысяч рублей, это была огромная сумма. Он занимал деньги под проценты у ростовщиков – банков в конце 60-х годов еще не было. Занимал под честное слово, у него была безупречная репутация. Даже когда его не стало, слова отца звучали у меня в ушах:
– Нельзя обманывать и брать чужое.
В маленьком доме моего детства было то, чего не было в то время у других: кожаный диван, кровать, шифоньер, буфет, проигрыватель, патефон, холодильник «Днепр», швейная машинка «Зингер» и этажерка с книгами.
Если в селе намечалась свадьба или другое торжество, к отцу шли с поклоном, чтоб он был ведущим на мероприятии. Он обладал ораторским мастерством и даром убеждения. Ему было всего сорок семь лет, когда он утонул.
Я принимала экзамены по литературе в десятом классе. В дверь постучали, в кабинет зашел учитель географии и протянул телеграмму: «Срочно приезжай. Папа умер».
Почти день я ехала на такси с маленькой дочерью до родительского дома. Мужа не отпустила свекровь. Вытолкала меня одну в горе, а путь был неблизкий от Ташкента до станции Пап Наманганской области. Машина ползла через горный перевал. Успокаивая ребенка, думала, что перепутали на почте, что умер дед, а папа жив.
Дед сидел на циновке. Увидел меня, стал кричать и рыдать навзрыд:
– Папу твоего рыбы съели! Нет его! Утонул он!
Неделю мы с мамой бегали по берегу канала и ждали, когда вода вернет его тело. Он утонул в канале, который протекал недалеко от поля, где сажал лук. С поля он ушел от нас навсегда. Оставил маму и детей, которые росли и взрослели без него. Они росли, и папины слова о честности и долге вели их по жизни.
Жизнь продолжалась, я растила двух дочерей и работала в школе. Тяжело быть на селе врачом и учителем. К врачу бегут утром, днем и ночью. Должен. Помочь, вылечить, отпоить, уложить. Но ему хоть говорят спасибо.
В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
Миры периодически рушатся… Будь они внешние или внутренние, но всему в какой-то момент наступает конец. Это история обширного армянского рода, ведущего начало от арцвабердского крестьянина Унана. Наблюдая за ним и его потомками, мы видим, как меняются жизнь, время, устои. Как один устоявшийся мир исчезает и на его обломках возникает другой. Всё меняется, но люди и память о них – остаются.
Мария Рыбакова, вошедшая в литературу знаковым романом в стихах «Гнедич», продолжившая путь историей про Нику Турбину и пронзительной сагой о любви стихии и человека, на этот раз показывает читателю любовную драму в декорациях сложного адюльтера на фоне Будапешта и Дели. Любовь к женатому мужчине парадоксальным образом толкает героиню к супружеству с мужчиной нелюбимым. Не любимым ли? Краски перемешиваются, акценты смещаются, и жизнь берет свое даже там, где, казалось бы, уже ничего нет… История женской души на перепутье.
Две обычные женщины Плюша и Натали живут по соседству в обычной типовой пятиэтажке на краю поля, где в конце тридцатых были расстреляны поляки. Среди расстрелянных, как считают, был православный священник Фома Голембовский, поляк, принявший православие, которого собираются канонизировать. Плюша, работая в городском музее репрессий, занимается его рукописями. Эти рукописи, особенно написанное отцом Фомой в начале тридцатых «Детское Евангелие» (в котором действуют только дети), составляют как бы второй «слой» романа. Чего в этом романе больше — фантазии или истории, — каждый решит сам.