Мемуары дипломата - [11]

Я извлекаю следующее описание города мормонов из своего дневника:

"Это чистое, цветущее место со скромными, чистыми домами, окруженными огородами или садами. На утро после приезда мы наняли извозчика, который оказался англичанином и служил нам гидом и информатором. Сначала мы отправились в Дом Десятины, куда все мормоны, включая даже дам полусвета, должны платить десятую часть своих заработков. Затем мы посетили "Храм" гранитное здание, которое будет закончено через 4-5 лет, - после чего посетили "Священную палатку". Это длинное, безобразное деревянное строение около 250-ти футов в длину, продолговатой формы, с низкой крышей. В нем может поместиться двенадцать тысяч человек, причем акустические свойства его так замечательны, что мы слышали звук падения брошенной нашим проводником булавки на расстоянии 70 ярдов от того места, где мы стояли. Вся крыша увешана фестонами из листьев, чтоб избежать малейшего эхо. Из "палатки" мы отправились к г. Тэйлору, президенту мормонов, в Дом Львов. Президент, лет 60-70, ничем особенным не отличался. Он принял нас весьма вежливо и беседовал с нами минут двадцать. Он прибыл из Вестморланда и сидел в тюрьме вместе с Джоэ Смитом, когда последний был убит чернью в Нову. Самому ему удалось, к счастью, спастись, получив лишь пулевую рану.

"К нему, как к президенту, относятся без того ужаса и почтения, какое внушал его предшественник. Брайэм Юнг в противоположность г-ну Тэйлору был человеком железной воли и гениальный. Получив мантию пророка после смерти Джоэ Смита, он решил осуществить великое переселение на Запад, где мормоны могли бы жить в мире не преследуемые чернью. Чтобы осуществить этот план, ему пришлось провести их через прерии Небраски, по горным тропинкам Скалистых гор, через великую американскую пустыню. Он выполнил все это весьма успешно и достиг в 1847 г., в июле месяце, земли обетованной, хотя и потеряв немало жизней. Он снова обнаружил свою мудрость при выборе места оседлости, а исключительное процветание, какого достиг город Соляного озера, обязано его энергии, хитрости и организаторскому таланту. Он был исключительным человеком, но грубым и совершенно не считавшимся со средствами, какие он употреблял для сохранения своего автократического правления. Со времени его смерти начинается падение влияния мормонских вождей на свой народ.

"Брайэм Юнг имел 16 жен и почти столько же "закрепленных" за ним выражение, означавшее, повидимому, что они хоть и не были его женами в точном смысле слова, на этом свете, но желают стать ими на том свете. Таким образом жена может быть "закреплена" за одним мужем на этом свете и за другим - в загробной жизни. В настоящее время никто повидимому не имеет больше 4 жен. Большинство довольствуется двумя, так как увеличились расходы по их содержанию с тех пор, как "язычники" стали вести более расточительный образ жизни, чем раньше. Там, где живут две жены, дом разделен на две совершенно обособленные половины. Наш проводник показал нам дом, из которого жена № 1 изгнала жену № 2 и преследовала ее по улице в ночной рубашке. Брайэм Юнг выстроил для своей последней фаворитки прекрасный дом, названный, по ее имени, дворцом Амалии. Это единственный в своем роде дом в городе.

Утаха не представляет собою особого штата. Это - территория, куда правительство Соединенных Штатов назначает губернатора. Здесь издаются собственные муниципальные законы, на которые может наложить вето губернатор. Пьянство карается штрафом в 5-10 долларов, а в случае невозможности выплатить штраф провинившийся обязан отработать на мощении улиц наложенную на него сумму. Если судить, однако, по состоянию дорог, то в мормонских краях или мало бедных людей, или совсем не пьют".

Продолжая путешествие в Сан-Франциско, мы пересекли Сиерра-Неваду, где были задержаны снежным обвалом и вынуждены были провести 16 часов в помещении скверной маленькой станции, засыпая или пытаясь спать на голых скамейках. Одним из любопытных явлений в Сан-Франциско тех дней был китайский квартал, куда нас однажды ночью водил полисмэн. Китайцы жили здесь совершенно обособленно, в собственном городке, с собственными мясниками, булочниками, аптекарями, ювелирами и т.п. Хотя было уже после десяти часов вечера, все лавки были открыты. Заглянув в некоторые из них, мы посетили храм, театр и женский квартал.

24 апреля мы отправились в экскурсию в Езмитскую долину, хотя нас предупреждали, что нам помешает глубокий снег. Первую ночь мы провели в Мерцеде и затем поехали, наняв пару лошадей, в коляске в Марипозу, где прошла вторая ночь. Здесь мы сели верхом, перевалили через гору и, отдохнув в небольшой деревушке, прекрасно проскакали через Мерцедский каньон в долину. Привожу свои впечатления, как они были отмечены в дневнике того времени:

"Тропинка вела мимо деревьев, склонившихся к реке, которая свергалась по скалам пятидесятые футами ниже. Блестящая зеленая трава искрилась на солнце, все деревья цвели, цветы всех оттенков покрывали землю, а все кругом оживлялось и окрашивалось кустами, носившими удачное название "красных почек". Перед нами были лютики нежно желтого цвета, колокольчики цвета голубых незабудок, красные, белые, пурпуровые цветы всех оттенков радуги. Холмистая сторона реки против нас горела ярко-оранжевым пламенем, но из-за расстояния мы не могли различить, какой это цветок. По мере приближения к Езмиту пейзаж становился более диким, пока мы не стали спускаться по узкой каменистой тропинке с отвесными сторонами и скалами вместо травы. В три часа мы вступили в долину. Первым впечатлением моим было разочарование... Я не понимал, как можно было бредить этими большими скалами, так прямо высящимися к небу; они были огромны и дики, но в чем их очарование? Я в первый момент не заметил и их размеров. Но очень скоро я понял и познал их единственную в своем роде красоту. С каждым часом я все больше увлекался ею, особенно в вечернем освещении. В той части долины, где помещается отель Бернарда, скалы еще подавляют и пленяют, но на две мили ниже по реке долина становится шире. Мы остановились на небольшом песчаном островке у подножья "Эль Капитана" и, позавтракав, отдыхали около часу. Лежа здесь и глядя на гигантскую скалу, подымающуюся на три тысячи футов с лишним прямо в небо, и на почти такие же скалы против нас, составлявшие как бы рамку для простиравшейся за ними земли, на темные сосны, четко вздымающиеся к бледно-голубому небу и покрытые густым слоем яркого золота, я почувствовал, как неверно было мое первое впечатление и как в действительности недостаточно все, что говорят об этой долине".