Memoria - [58]
— Стефа, Стефа, який гарный хлопчик. Даже 12 часов напряженной работы и недоедание не в силах заглушить голос пола, а горечь оторванности и одиночества просит какого-то утешения и ласки.
Мы пятый месяц на 6-м лаготделении. Все стало привычно. Идет зима. В совершенной темноте бьют подъем. Еще до подъема ночная дневальная будит меня и дневальных. Они отправляются за кипятком, в прожарку за валенками и ватными брюками, сданными в сушку. Я навожу порядок в раздевалке. Сваливают груду вещей из прожарки. Девчатки, как ударит подъем, бегут разбирать. Волнение: просохли или нет?
— Где мои, где?
Староста здесь должна наводить порядок.
— Спокойно, спокойно, девчата! Все успеете! К нам перевели из соседнего барака новую ночную дневальную. Она стоит, поджимая губы:
— Очень вы их набаловали, это не у мамы на печке! Требования какие — обязательно просуши, подай!
— Пойдить, пани, за зону в мокром, опробуйте! — сердито говорит какая-то, выбегая из барака.
— Я ту работу выполняю, которая мне поручена, — отвечает новая дневальная и ворчит:— Терпеть не могу этих западничек! Настоящий антисоветский элемент: националистки буржуазного толка.
Э-ге, думаю я, пожалуй, ее к нам поставили недаром... Посмотрим!
Смотреть пришлось недолго. Дня через три меня после утреннего развода вызвали:
— К начальнику режима!
— Староста! — гаркнул он. — Где у вас люди?
— Ушли на работу.
— Так ли?
— В бараке, гражданин начальник, двое освобожденных по болезни и дневальные.
— А в карцере? Где у вас Ягодкина?
— Нет ее в бараке.
— А ночь где была?
— Когда мы с ночной дневальной обходили вечером барак, были все на своих местах.
— Во льдах была Ягодкина, а не на месте! В мужской зоне поймали! За 4 месяца от вас ни одного рапорта не поступило. Спрашивал, отвечаете: в бараке все благополучно. Мне известно, что творится в бараке: летом женихи с мужской зоны приходили, теперь невеста туда пошла. К черту такую старосту! С работы снимаю, три дня карцера.
Я могла возразить, что за ночь староста не отвечает, но он и сам это знал. Дело было не в этом, а в том, что не было ни одного донесения ему из барака. Что же, видимо, именно этого ждут от старосты. Молчу.
— Можете идти в барак.
Ночная дневальная ждала меня, не пряча возбужденной улыбки: что скажу? Но я молча прошла к своим нарам. Позвала:
— Пани Бут! — Сказала тихо: — Сейчас за мной придут, возьмут в карцер. Скажите девчатам, чтобы были осторожнее, не болтали лишнего при новой дневальной — стучит! И, видимо, встанет на мое место.
Пани Бут испуганно перекрестилась.
— Тише, вон надзиратель за мной. Надзиратель вошел и крикнул:
— Гаген-Торн! А ну давай, пойдем! Бушлат не надевай!
Карцер — подслеповатый бревенчатый сруб в конце зоны. Вроде деревенской бани. Только чрево бани занято печью, а в карцере печи нет. Отепляется дыханием сидящих. Когда меня ввели, сидели шестеро. На нарах смутно различались фигуры с поджатыми ногами.
— А-а! — лихо закричали девушки. — Еще одна, теплее спать будет.
— Привет! Из каких бараков, девчата?
— Со швейного, за невыполнение нормы. Да мы уж завтра выходим.
— Здравствуйте, пани староста! Где я, там и вы, — нахально сказал голос Ягодкиной. Но на нее цыкнули:
— Тебе за дело, а ей за что? На сколько вас?
— На три дня.
— Сегодня тепло спать будем, нам и бушлаты оставили, а завтра, если новых не приведут, померзнете...
Сидим день во тьме. Загремел засов, с фонарем вошла поверка, пересчитали и снова закрыли.
После поверки мы расстелили на нарах два бушлата и улеглись, впритык. Лежать можно только на боку, переворачиваться по команде.
Радовались:
— Ишь, как греем друг дружку! Тепло! На покрышку еще два бушлата и телогрейки.
Смеялись: когда только пять было, мерзли, а сейчас хорошо.
— Рассказывайте кто-нибудь роман, пока не заснем.
На другой день швейниц выпустили, мы остались вдвоем с Ягодкиной. Одну телогрейку подстелили, другой укрылись, плотно прижавшись друг к другу. Телогреек хватило до пояса, ниже согревали голые нары живым теплом. Так лежали две ночи и день между ними. Старались впасть в полусон.
На третьи сутки, когда внесли хлеб и кипяток, у меня сон уже переходил в бред.
— Паразиты! — крикнул голос Ягодкиной. — Умрет тут! Несите в больницу.
В дверях потоптались, ушли... Опять щелкнула дверь.
Охватил свежий воздух.
— Выходи!
— Говорю, давайте носилки, — крикнул кто-то.
Меня потащили к носилкам.
— Прикрыть бы чем, ведь в одном платье. Еще один бушлат лег на меня. Глаза не открывались. Носилки мерно покачивались. Гукали шаги по застывшей земле.
— Снег пошел, теплее стало. Не замерзнем, легче нести раздевшись. Они шли почти бегом. Падали на лицо снежинки. Внесли прямо в палату.
— Подождите, надо обмыть, — сказала пани Марта, полячка из Варшавы, работавшая медсестрой, — в карцере грязь.
— Где же мыть, не в баню же нести? Руки вымойте, да смените белье.
Носилки поставили.
— Трошки подняться можете, пани староста?
Я узнала, с трудом открыв глаза, — это девчата из моего барака несли.
— Обопритесь на плечи нам.
Стиснув зубы, чтобы не стонать, ухватилась руками, переползла на койку. В пояснице — как нож. Осторожно снимали одежду. Пани Марта стояла с больничной рубахой. Надевали ее. Со стоном валюсь на подушку.
В книге собраны очерки об Институте географии РАН – его некоторых отделах и лабораториях, экспедициях, сотрудниках. Они не представляют собой систематическое изложение истории Института. Их цель – рассказать читателям, особенно молодым, о ценных, на наш взгляд, элементах институтского нематериального наследия: об исследовательских установках и побуждениях, стиле работы, деталях быта, характере отношений, об атмосфере, присущей академическому научному сообществу, частью которого Институт является.Очерки сгруппированы в три раздела.
«…Митрополитом был поставлен тогда знаменитый Макарий, бывший дотоле архиепископом в Новгороде. Этот ученый иерарх имел влияние на вел. князя и развил в нем любознательность и книжную начитанность, которою так отличался впоследствии И. Недолго правил князь Иван Шуйский; скоро место его заняли его родственники, князья Ив. и Андрей Михайловичи и Феодор Ив. Скопин…».
Джон Нейхардт (1881–1973) — американский поэт и писатель, автор множества книг о коренных жителях Америки — индейцах.В 1930 году Нейхардт встретился с шаманом по имени Черный Лось. Черный Лось, будучи уже почти слепым, все же согласился подробно рассказать об удивительных визионерских эпизодах, которые преобразили его жизнь.Нейхардт был белым человеком, но ему повезло: индейцы сиу-оглала приняли его в свое племя и согласились, чтобы он стал своего рода посредником, передающим видения Черного Лося другим народам.
Аннотация от автораЭто только кажется, что на работе мы одни, а дома совершенно другие. То, чем мы занимаемся целыми днями — меняет нас кардинально, и самое страшное — незаметно.Работа в «желтой» прессе — не исключение. Сначала ты привыкаешь к цинизму и пошлости, потом они начинают выгрызать душу и мозг. И сколько бы ты не оправдывал себя тем что это бизнес, и ты просто зарабатываешь деньги, — все вранье и обман. Только чтобы понять это — тоже нужны и время, и мужество.Моя книжка — об этом. Пять лет руководить самой скандальной в стране газетой было интересно, но и страшно: на моих глазах некоторые коллеги превращались в неопознанных зверушек, и даже монстров, но большинство не выдерживали — уходили.
Эта книга воссоздает образ великого патриота России, выдающегося полководца, политика и общественного деятеля Михаила Дмитриевича Скобелева. На основе многолетнего изучения документов, исторической литературы автор выстраивает свою оригинальную концепцию личности легендарного «белого генерала».Научно достоверная по информации и в то же время лишенная «ученой» сухости изложения, книга В.Масальского станет прекрасным подарком всем, кто хочет знать историю своего Отечества.
В книге рассказывается о героических боевых делах матросов, старшин и офицеров экипажей советских подводных лодок, их дерзком, решительном и искусном использовании торпедного и минного оружия против немецко-фашистских кораблей и судов на Севере, Балтийском и Черном морях в годы Великой Отечественной войны. Сборник составляют фрагменты из книг выдающихся советских подводников — командиров подводных лодок Героев Советского Союза Грешилова М. В., Иосселиани Я. К., Старикова В. Г., Травкина И. В., Фисановича И.