Memento - [80]
В таком случае надо поверить в чудеса. Но тогда у нее не было бы чернухи в сумке. Да чего там, она просто хотела сменить поставщика. А вовсе не жизнь. На такое у нее давно уже нет воли. Ни у нее, ни у меня. Обыкновенная пошлая обманщица, бросила меня на произвол судьбы.
Ну, а сам я могу думать еще о чем-нибудь, кроме кайфа? Или только о том, как первый раз вмажусь, едва выберусь отсюда? Накупить в аптеке сырья. Раздобыть химическую посуду и катализаторы. Сварить для себя, это же минутное дело. И вперед!
— Снова на пару месяцев, а потом опять тут встретимся, — улыбается Павел.
Сколько лет мы не виделись? Один из друзей по гроб жизни, еще со времен дискотеки. Первая Дашина любовь.
— В лагерь уже ни ногой. Буду сидеть на болтушке. На малых дозах, чтобы не съехать в психоз. Главное — следить, чтобы не повязали за тунеядство, и тогда никто ничего не сделает.
— Тебе не повезло. Говорят, болтушку включат в список наркотических веществ… Она там вроде уже была когда-то, года до пятьдесят шестого. А потом ее убрали, потому как у нас достать было нельзя.
— Где это решают?
— Откуда я знаю.
— Не дрейфь. Пока бюрократы раскачаются… — Михал старался не поддаваться панике.
Но думал об этом почти так же часто, как о Еве и ребенке. До чего же простая операция. Дописать в список всего одно-единственное слово. И тут же мы все оказываемся за зыбкой гранью закона, хотя цепляемся изо всех сил… К счастью, о включении болтушки в список разглагольствуют уже несколько лет. И ничего. О том, что нельзя продавать алнагон без рецепта, талдычат еще раза в три дольше. И тоже ничего. Спокойно, убеждал он самого себя.
Но почему же Ева ничего не шлет?
Она ведь сама не может без кайфа. А шансов достать там куда больше, чем тут, в лагере. Мы-то здесь уже ни о чем другом не разговариваем. Наркоманские сны о неистощимом запасе… Я даже не знаю, о чем говорить с человеком, который не колется и не имеет понятия о кайфе.
— Как ты насчет полетать? — ухмыляется Павел. — Мне принесли передачу.
Белые кристаллики болтушки. Растворить и выпить. Но для этого нужен водопровод. А если размочить в слюне на ладони?
До последней капельки слизать с ладони вспенившуюся жижу.
— Если к тебе придут еще, спроси, как там Ева… Она бы тоже могла нам кое-что послать.
— Ты разве не знаешь? — Павел удивленно поднимает брови.
— Что?
— Она умерла.
— Как?! — Словно удар в грудь. В голове вдруг загудело, будто с перебора. Неестественно бледное лицо Павла.
— Я думал, тебе сказали, — удивляется он. — Просто ты не хочешь об этом говорить.
Умерла? Нет, это невозможно!
— Что ты об этом знаешь? — бросился к нему Михал. И схватил Павла за отвороты отвратительно серой арестантской одежды.
— Ничего. Самоубийство. Пустила газ… Засунула голову в духовку.
Ева? Она бы никогда этого не сделала.
Павел пожал плечами.
И не ребенок, и не смена поставщика. Это просто абсурд… Ведь я так и не поверил, что она меня по-настоящему бросила. Что могла меня когда-нибудь бросить. А теперь? Михал чувствовал себя как после удара кулаком в висок. Эти ручейки слез. Дорожки на ее лице. Сколько раз я их вытирал?
Нет, не могла она этого сделать! Я еще понимаю — вколоть себе большую дозу. Смертельную. Золотой укол — последнюю радость всех торчков.
— Кто тебе это сказал?
— Ребята из команды.
Откуда им знать такие подробности? Голову в духовку. Как они узнали, если никого из них при этом не было? Черта с два, самоубийство! Какая-то сволочь ей помогла! Господи, но почему?
А вдруг Ева на самом деле завязала? Если на этот раз ребенок и вправду стал для нее тем шансом, о котором мы все мечтаем? А они испугались, что меня она тоже вытащит, когда я вернусь из тюрьмы? И я перестану варить. А я им позарез нужен. Поставщик самой чистой болтушки в Праге. Для них. А вовсе не ради Евы и нашего маленького… Ему вдруг показалось, что с ней он сумел бы бросить. Что сейчас это стало бы парой пустяков. Всю жизнь можно было переиначить. А без нее? Теперь уже никогда.
Но ведь никто из ребят не знал, что она хотела уйти от меня. Зато всем прекрасно известно, как она кончила. Кто из них держал ее?
Знаю я ваши повадки!
Он пытался представить, как все было, когда они засунули в духовку ее голову. Оглушили? Или усыпили дозой? Может, она пыталась вырваться из этого темного, тесного пространства, где шипел газ? Пробовала задержать дыхание, как те, кто ее держал. Сколько же это продолжалось?
Кто мог пойти на такое? Тот, чья чернуха была в ее сумке? Хотел ей понравиться? Втереться в доверие, чтобы потом убить? Гонза? А вдруг он убил ее просто тем, что отказался дать очередной дозняк?.. Начались ломки. Я в это время был в тюрьме, помочь не мог. Страх и беспомощность. Депрессия. И чувство вины. Единственный выход…
Но как же ребенок? Вот так покончить с жизнью своей и ребенка? Нет, этого не может быть. И если все же да, то наверняка не газом.
А вдруг был выкидыш? Вдруг она кололась у того ублюдка и он дал ей так много, что все закончилось, как в прошлый раз? Тогда это тоже сделал Гонза. Сволочь! Или она поняла, что за время беременности напхала в себя столько, что родит в лучшем случае дебила? Потому и решила разом покончить со всем. Но почему же не золотым уколом?
Роман «Открытый город» (2011) стал громким дебютом Теджу Коула, американского писателя нигерийского происхождения. Книга во многом парадоксальна: герой, молодой психиатр, не анализирует свои душевные состояния, его откровенные рассказы о прошлом обрывочны, четкого зачина нет, а финалов – целых три, и все – открытые. При этом в книге отражены актуальные для героя и XXI века в целом общественно- политические проблемы: иммиграция, мультикультурализм, исторические психологические травмы. Книга содержит нецензурную брань. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Джозеф Хансен (1923–2004) — крупнейший американский писатель, автор более 40 книг, долгие годы преподававший художественную литературу в Лос-анджелесском университете. В США и Великобритании известность ему принесла серия популярных детективных романов, главный герой которых — частный детектив Дэйв Брандсеттер. Роман «Год Иова», согласно отзывам большинства критиков, является лучшим произведением Хансена. «Год Иова» — 12 месяцев на рубеже 1980-х годов. Быт голливудского актера-гея Оливера Джуита. Ему за 50, у него очаровательный молодой любовник Билл, который, кажется, больше любит образ, созданный Оливером на экране, чем его самого.
Пристально вглядываясь в себя, в прошлое и настоящее своей семьи, Йонатан Лехави пытается понять причину выпавших на его долю тяжелых испытаний. Подающий надежды в ешиве, он, боясь груза ответственности, бросает обучение и стремится к тихой семейной жизни, хочет стать незаметным. Однако события развиваются помимо его воли, и раз за разом Йонатан оказывается перед новым выбором, пока жизнь, по сути, не возвращает его туда, откуда он когда-то ушел. «Необходимо быть в движении и всегда спрашивать себя, чего ищет душа, чего хочет время, чего хочет Всевышний», — сказал в одном из интервью Эльханан Нир.
Михаил Ганичев — имя новое в нашей литературе. Его судьба, отразившаяся в повести «Пробуждение», тесно связана с Череповецким металлургическим комбинатом, где он до сих пор работает начальником цеха. Боль за родную русскую землю, за нелегкую жизнь земляков — таков главный лейтмотив произведений писателя с Вологодчины.
В сборник вошли рассказы разных лет и жанров. Одни проросли из воспоминаний и дневниковых записей. Другие — проявленные негативы под названием «Жизнь других». Третьи пришли из ниоткуда, прилетели и плюхнулись на листы, как вернувшиеся домой перелетные птицы. Часть рассказов — горькие таблетки, лучше, принимать по одной. Рассказы сборника, как страницы фотоальбома поведают о детстве, взрослении и дружбе, путешествиях и море, испытаниях и потерях. О вере, надежде и о любви во всех ее проявлениях.
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.