Memento - [60]

— Вот тебе записка от Евы. — Гонза вытащил из кармана смятую бумажку. — Одна девчонка вынесла.

«Михал, держись подальше от всего. Я не хочу тебя снова потерять. Наши от меня отказались, жить негде. Тетка из собеса твердит, что устроит мне квартиру, вроде через национальный комитет. И без всякой очереди, потому что я неблагополучная. Факт тот, что они не могут выкинуть меня из тюрьмы прямо на улицу. Потрясно, а? Дождись меня, очень прошу. Ева».

Хожу по острию ножа. Чтобы вынести домашний ад до возвращения Евы, надо рисковать и хоть изредка варить для себя у Гонзы нормальную болтушку. Все лучше, чем снова поцапаться с предками и вылететь на улицу прямиком в объятия Гонзы. Надо бы от него подальше.

Сколько такое можно выдержать?

Варка раз в неделю. От страха ёкает очко. У Гонзы вмазаться, а домой прийти как ни в чем не бывало. Мама не должна подозревать ни о Еве, ни о Гонзе.

— Ну что?

— Место неважное. — Михал притворяется разочарованным.

— Почему? Через несколько лет можно и техником стать…

— Условия там жуткие. И зарплата гроши, — выкручивается Михал.

— Тебе ли привередничать, — сердится мама.

Очередной вечер, когда со мной не разговаривает даже дверная ручка.

— Телеграмма, — уже из дверей орет Гонза.

Ева в Праге! Адрес ее новой квартиры. Сегодня не до варки.

Как сумасшедший звоню в ее дверь, на которой пока нет таблички с фамилией.

Сколько же мы не виделись?

Любовь, как в первый раз. Что по сравнению с этим тысяча доз?

А ты у меня в тюрьме раздалась, думает Михал, сжимая Еву в объятьях. Все шиворот-навыворот. Нормальные люди в тюрьме худеют. А наркоманы поправляются. Он ведь прекрасно помнил, что, пока его не загребли, грудь у Евы была как у мальчишки. Михал страстно обнимал ее, пытаясь запомнить каждый миг этих нескольких украденных у судьбы минут. Кто знает, что ждет впереди.

— Я люблю тебя!

Еще немного полежать вот так, вместе. Нагие на одеяле в пустой комнате. Ни о чем не думать. Прикрыть глаза, чтобы не видеть руки и ноги, изуродованные шрамами от грязных иголок. Двое здоровых, красивых молодых людей в своей первой квартире.

— Останешься со мной?

Он кивнул.

Ева обняла, прижалась всем телом. Живот и пах пышут жаром.

— Я так этого ждала, Михал.

И вдруг вскочила, забыв, что голая, а на окне нет занавесок.

— У меня все продумано. Вот тут вместо кроватей будут матрацы, здесь когда-нибудь поставим кухонную мебель. Пока обойдемся несколькими тарелками, сковородкой и одной кастрюлей. Да, еще съездишь к Станде за нашим проигрывателем и пластинками…

— Я? Почему я?

Маленькая тучка на безоблачном небе счастья.

— Не хочу его видеть, — наконец говорит Ева.

Коготь ревности… Владо, Станда… Девка!

Словно прочитав его мысли, Ева снова кинулась к Михалу.

Не думать об этом! Не думать ни о чем, только о ней!

Несколько секунд невыносимых корчей в желудке. Пока тепло ее живота и бедер наконец не разогнало боль.

— Начнем новую жизнь, Михал!

А потом, когда они лежали на одеяле обессиленные, Ева вдруг прижалась к нему.

— Ни за что не хочу туда возвращаться! — выпалила она вдруг и расплакалась, как маленькая.

— Я тебя туда не пущу, — успокоил он.

Как будто я всесильный, вдруг понял Михал. Он сжимал ее, такую несчастную, в своих объятьях. Слава богу, нашелся кто-то, кому еще нужна моя защита. Кто не считает меня безвольной падалью. Мы должны доказать. Должны, повторял он.

В тот вечер они с Евой вкололи дозу — последние крохи его запасов. По случаю свободы. В виде исключения.

А потом? Разумеется, снова в виде исключения. Не больше одного улета в неделю…

То же самое мы говорили, когда сидели на опиатах.

Только ведь к болтушке не так привыкаешь. Даже ломки после нее и то нестрашные. Просто нельзя зарываться. Теперь-то мы на своей шкуре испытали, каково это — втянуться.

Ну а как быть дальше?

Еще раз сварить у Гонзы. Стырить у него малость сырья, соорудить лабораторию и начать наконец варить только для себя.

Снова нерешительное шуршание за закрытой дверью. Тихие, осторожные шаги. Зрачок в глазке.

— Кто там?

— Меня послала Ева, — говорит Михал.

Как ни странно, дверь не открывается.

— А ты кто?

— Михал Отава.

Наконец неуверенное движение двери, щель, подстрахованная цепочкой.

— Это ты тут жил с Евой?

Михал кивает.

Дверь снова захлопывается. Звяканье цепочки. И только после этого она наконец открывается.

— Покорнейше благодарю за все ваши аферы на этой квартире! Здорово вы мне удружили! Милостивая госпожа могла бы сама потрудиться вернуть ключи.

— Ладно, я скажу ей. — Михал напрягся, сердце снова кольнула ревность.

И вдруг щелчок двери из единственной комнаты в прихожую. А в проеме — Даша! Невероятно, но, увидев ее на пороге, Михал будто сбросил с себя все напряжение.

— Привет. Ты чего тут делаешь? — громко воскликнул он.

Даша только кивнула в ответ. Смотри ты, даже не покраснела.

— Мы поженились. У нас будет ребенок. — Она тщетно старается скрыть гордость.

Наркошка — и ребенок. Но тогда, выходит, она завязала? По крайней мере пока беременная.

— Поздравляю, — улыбнулся Михал. Однако иронию скрыть не сумел. Слишком много он знал про Дашу. Слишком много для того, чтобы удивиться, как же ей все-таки удалось бросить. Это ведь не в первый раз. И не с первым.