Мелодия осени - [2]
12 дек. 94 г.
«Привычно занимаясь грабежом…»
А. И. Иовенко
Привычно занимаясь грабежом,
Уходит Время с новою добычей.
А в незнакомом городе чужом,
Презревший равнодушия обычай,
Письмо слагает старый человек,
Мои стихи душевно вспоминая.
И доброта его в наш жесткий век
Летит ко мне, как бабочка ночная.
1 янв. 95 г.
«В мире птиц, стрекоз и облаков…»
В мире птиц, стрекоз и облаков,
Там, где колокольчики и мята,
Я освобождаюсь от оков
И от чувств, что в чем-то виновата.
Опадает хрупкая броня,
Тают нерешенные вопросы,
И заводит песню для меня
Лягушачий хор звонкоголосый.
В травах одуванчики желтей,
На воде — танцующие блики,
И важней газетных новостей
Ребятишек радостные крики.
18 мая 1995 г.
«Не совершаю ли ошибку?»
Олегу
Не совершаю ли ошибку?
Копить богатство не мастак,
Поймала золотую рыбку
И отпустила
Просто так.
И, поглядев вокруг открыто,
Вернулась в старое жилье
Чинить разбитое корыто,
Ценить сочувствие твое.
18 июля 1995 г.
«Ты пришла — и детство встало предо мною…»
Гале Бондаренко
Ты пришла — и детство встало предо мною…
Помнишь, как цвела акация весною?
А сирень, где счастье ты всегда искала?
Лыбедь, что почти у дома протекала?
Помнишь ли домишко, где вы в детстве жили,
Голубей, что вечно над двором кружили,
«Классики» и солнца на асфальте пятна?
Верно, там нас мамы ждут уже обратно…
18 июля 1995 г.
Документальное кино
Я телевизор не спеша
Включила в поисках покоя…
И вдруг Тарковского душа
Меня окликнула строкою.
И повела на поводу —
Как будто чары не кончались —
Туда, где в сумрачном саду
Качели нехотя качались.
На них сидел и сам поэт,
Такой печальный и прекрасный,
Настолько к сущему причастный,
Что поняла я:
Смерти — нет!
18 апреля 96 г.
«А вечер в Переделкине…»
Арсению Тарковскому
А вечер в Переделкине
Крыло свое простер
И плещется над самой головою…
Арсений Александрович!
Давайте жечь костер.
Я мигом соберу сухую хвою.
Вы помните? Вы помните волшебные костры,
Которые мы жгли когда-то с Вами?
Ответьте мне хоть как-нибудь:
ведь Вы же так добры! —
Совсем не обязательно — словами.
Ответьте пеньем иволги
иль шелестом листвы,
Иль ветром, что подув, помчится мимо.
Ведь всё равно я чувствую,
что где-то рядом Вы
И всё ищу,
ищу неутомимо…
20 окт. 94 г.
«Этот май неутоленный…»
Этот май неутоленный,
Этот, выстраданный —
Мой!
Позабыл и сад зеленый,
Как промаялся зимой.
Снова груз оставил плечи,
Стали радужными сны,
И каштановые свечи,
Словно в храме, зажжены.
И стоит краса Господня,
И сияет всё, лучась…
Слава Богу —
Не сегодня!
Слава Богу —
Не сейчас!
7 мая 96 г.
«Птенцы на дереве кричат…»
Птенцы на дереве кричат
И в нынешнем году.
От этих шумных сорочат
Так весело в саду!
Дрожат их длинные хвосты
При добром свете дня,
И, улыбаясь, смотришь ты
На них
И на меня…
6 авг. 96 г.
Памяти Клавдии Игоревны Путиловой
Никакими уже не поможешь словами,
Как не в силах помочь ни Вивальди, ни Бах…
Мне приснилась строка, не рожденная Вами —
Та, чей привкус остался у Вас на губах.
Та, которая главной была, может статься,
Но ее не успели Вы произнести,
Та, что с нами навеки хотела остаться
И просила ее от забвенья спасти.
Я твердила строку эту снова и снова,
Обещала ее уберечь от огня.
Но, проснувшись,
не в силах припомнить ни слова…
Там, на дальней звезде,
Вы простите меня?
10-11 окт. 95 г.
«Хоть труды над словом неустанны…»
Олегу
Хоть труды над словом неустанны,
Но, когда деревья в янтаре,
Собираю строчки, как каштаны:
Их вокруг так много в октябре!
Подниму строку неторопливо
И, слегка прищурясь, осмотрю.
Если вправду найдена счастливо —
Я тебе на память подарю.
12 окт. 95 г.
«Скоро всё укроется снегами…»
Скоро всё укроется снегами,
Ни один листок не прошуршит…
Но ковёр зелёный под ногами
Хвойными иголками прошит.
Шелестят дубы над головою
В небесах такой голубизны,
Словно мы их силою живою
От судьбы и впрямь защищены.
6 сент. 90 г.
«И у меня есть „золотой запас“…»
И у меня есть «золотой запас»,
Он во сто крат прочнее, чем у вас.
В нём ни банкротств, ни девальваций нет,
Он служит мне надёжно с детских лет.
И на него пожизненны права…
Открою сейф — а в нём слова, слова.
Я их перебираю в день любой,
Учу не враждовать между собой.
«Пересилила унынье…»
Пересилила унынье,
Для живущих — грех большой.
Постараюсь я отныне
Жить с распахнутой душой.
Может, я чего-то стою?
Ведь не зря меня сама
Осенила чистотою
Белокрылая зима!
10 янв. 97 г.
«Домишко наш в войну сгорел дотла…»
Ф. С. Горер
Домишко наш в войну сгорел дотла,
Без нас погибла добрая собака,
В товарняке тряслись мы.
И однако
Какою я богатою была!
Я не забыла милого двора,
Заросшего высокою травою.
Там звезды как цветы над головою…
Всё это было:
Мать,
Отец,
Сестра…
11 сент. 1996 г.
Улыбки (триптих)
Вдруг припомнила стол и скамью
И мальчишку соседского рядом,
И юлу, и с улыбчивым взглядом
Загорелую маму свою.
Облака проплывают, и тень
От сирени на землю ложится,
А юла всё кружится, кружится
И никак не кончается день.
Ну, а это ведь тоже не снится?
Тихо лодка плывет по Днепру
И на девушку в платье из ситца
Смотрит юноша, как на сестру.
И они улыбаются оба,
Не пугаясь внезапной волны,
Так беспечны,
Как будто до гроба
Вместе плыть неразлучно вольны.
Морозов и озлобленности бремя
На этот раз изведаю сполна.
Какое неулыбчивое время!