Мелодия Бесконечности. Первый аккорд - [110]

— Я обязательно сделаю это, обещаю, — это было наименьшее, что Маргарита могла сделать для него.

— Отец! — Джон и Ями обняли князя, выглядевшего ещё более царственно в своём белом одеянии:

— Как же я рад, что могу снова обнять вас, пусть и не надолго, — он крепче прижал к себе своих обожаемых близнецов, — Я столько ещё хотел сделать для вас, дети. Нет, правда — разве я думал, что умру в пятьдесят лет от обширного инфаркта, мне всегда казалось, что так много ещё времени впереди, что я всё ещё успею.

— Рафаэль, подойди, мой мальчик, — юноша закрыл лицо руками, а слёзы причиняли нестерпимую боль его раненому глазу, он уже и не надеялся ещё когда-нибудь в своей жизни услышать эти голоса, самые желанные голоса для него, — как ты вырос, но, для меня ты всегда останешься моим маленьким мальчиком. Прости, что пришлось так рано тебя оставить, — княгиня Асия и князь Вайвасват заключили младшего сына в тёплый семейный круг любви.

— Благодарю тебя, дитя, за эту возможность снова увидеть свою семью, — князь поблагодарил Маргариту улыбкой.

— Это дорогого стоит, — легкая улыбка тронула губы Асии.

— Ваши дети и сами не мало сделали для этого, это — и их заслуга тоже, — ответила Маргарита и улыбнулась.

Сони стояла и беззвучно плакала, не в силах поверить собственным глазам, пока Вайвасват не подошел к ней сам и не взял её за руку:

— Не печалься, посмотри на меня, — он поднял её лицо на себя, — Я не плачу — и ты слёз не лей.

— Госпожа Сони, спасибо вам за то, что были доброй матерью моему сыну, — женщина воздела глаза и увидела выражение благодарности и признательности на приветливом лице Асии.

— Okaa-san! Otou-san! — Джек свёл брови, глубоко вдохнул и с трудом сделал несколько шагов навстречу, не выпуская руку жены, а старые шрамы точно запекли огнем, и снова в памяти ожили события того страшного дня: взрыв в торговом центре, беспорядок и переполох вокруг, крики и стоны людей, вой полицейских машин и сирен скорой помощи, его попытки броситься к нарытым пропитанным кровью сукном телам, чьи-то руки, удерживавшие его, потом укол транквилизатора и реанимационная палата, и он уже не воспринимал того, что ему говорили, не осознавал своего критического состояния, он понимал только то, что его родителей больше нет. И, вот теперь они стоят и улыбаются ему — это было необъяснимое ощущение боли и блаженства одновременно, — Мама! Отец!

— Сынок, гордость наша, — Рейко подошла обняла его, — Ты даже не представляешь, какую мы испытываем радость, видя каким мы стал, чего добился, — молодой хирург крепче прижал к себе Даниэллу, — И у тебя такая замечательная жена, — она подмигнула девушке.

— Сara mia, с тобой тут хотят поговорить, — Алессио поклонился, тряхнув русыми волосам и отступил в сторону, давая женщине подойти ближе к Маргарите, а сам подошел пожать руку Джеку, с которым его прежде связывала крепкая дружба. Казалось бы, история настолько банальная — молодой скульптор очень быстро стал известным и востребованным, он был гордым и независимым, он знал цену своему таланту и не захотел тратить его в угоду преступникам и создавать подделки. Тогда они пригрозили, что он больше ни когда не сможет работать. А дальше — как по сценарию дешевого боевика — его избили до полусмерти и порезали сухожилия на кистях. Пришел в сознание он уже в больнице. Джек стал не только его лечащим врачом, но и другом. Молодой хирург очень болезненно реагировал на любую несправедливость, и старался помочь, чем мог — только вот вернуть былую гибкость и подвижность рукам не удалось — он не сможет уже вернуться к делу, которому он отдавал всего себя. Как, всё-таки, хорошо, что в то тяжелое для него время его поддержали Джек и его младшая сестра Маргарита. Для него она была совсем ребёнком — было-то ей всего лет пятнадцать, не больше, а она просила его подождать, пока повзрослеет, и не влюбляться в другую. Боже, как же это было мило и трогательно! И он обещал, но не суждено было исполниться этому обещанию… Он сейчас действительно рад, что она счастлива — он бы не вынес, если бы это было не так:

— Ну, будь здоров, приятель, — он похлопал Джона по плечу и улыбнулся, — и береги её.

— Благодарю за то, что ты сделала для моего сына, — Руслана положила ей руку на плечо, — Ты помогла проявиться его истинной сущности, самому лучшему, что есть в нём.

— Мне так жаль, что не смогла сделать для него больше, — Маргарита подняла взгляд на женщину и отметила, что Марк, и впрямь, унаследовал от матери её исключительную красоту и грацию, точеную фигуру, подлинно роскошные волосы и чистый цвет серых глаз.

— Я понимаю, но, тебе не в чем упрекнуть себя, — женщина обняла её, — Поверь, ты сделала для него достаточно.

— Не утешайте меня, пожалуйста, мадам, — как же нелегко ей было даже просто смотреть на мать Марка, — Если вы заглянете в мою душу, то увидите там не заживающий рубец. Как я могу смотреть вам в глаза, когда я причиняю вашему сыну боль одним только своим существованием — каждый час, каждую минуту? — и так тягостно и мучительно было сейчас на сердце.

— Марк только начинает жить, он сильный мальчик — справится. Когда-нибудь эти шрамы, всё-таки, заживут, и у него всё будет хорошо, — теплый взгляд Русланы согревал и вселял надежду, что так всё и будет, — Я хочу высказать свою благодарность и госпоже Альвис, которая вела и оберегала его.