Мельник из Анжибо - [15]

— Вы так добры, а край ваш так красив, что я хотела бы на всю жизнь остаться здесь, — в искреннем порыве чувств произнесла Марсель.

— В самом деле? — добродушно засмеялся мельник. — Что ж! Коли сердце вам подсказывает… Вот видите, матушка, наш край не так уж безобразен, как вы думаете. Говорил я вам, что и богатому может здесь житься не худо.

— Да, пожалуй, — отозвалась мельничиха, — ежели выстроить тут господский дом; да само место от этого все равно лучше не станет.

— Неужели вам не мил ваш край? — удивилась Марсель.

— Мне-то он мил, — отвечала старуха. — Я здесь жизнь прожила и, даст бог, здесь же и умру. Успела я, знаете, попривыкнуть к этому месту за те семьдесят пять годков, что я тут хозяйничаю; а к тому же хочешь не хочешь, а надо довольствоваться тем, что у тебя есть. Но вы, сударыня, приведись вам провести у нас зиму, не сказали бы, что это такая уж распрекрасная местность. Когда паводком заливает все наши луга и со двора носа не высунуть, — нет, нет, тут хорошего мало!

— Полно, полно! — воскликнул Большой Луи. — Женщинам всюду мерещатся страхи. Вы же отлично знаете, что паводком дом не снесет и что мельница стоит прочно. А когда наступает худая пора, что ж, — надо ее перетерпеть. Вы, матушка, всю зиму ждете лета, а приходит лето — изводитесь мыслями о будущей зиме. А я говорю, что у нас можно жить счастливо и беззаботно.

— Отчего ж у тебя дело со словом не сходится? — возразила мельникова мать. — Это ты-то живешь беззаботно? Ты счастлив оттого, что ты мельник и что дом твой часто заливает водой? Ах, коли бы я повторила, что ты мне говоришь порой, — какое-де несчастье жить в этаком неладном месте, где и мало мальского достатка не сколотишь…

— Совсем нет надобности повторять ту чепуху, что я говорю порой, матушка, не стоит и трудиться.

Произнося эти слова тоном упрека, мельник смотрел на мать кротким, любовным и почти умоляющим взором. Разговор матери с сыном не показался Марсели таким заурядным, каким он мог показаться нашему читателю. В связи со своими намерениями она была весьма заинтересована в том, чтобы узнать, как воспринимается и оценивается сельская жизнь теми, кому не дано жить по-иному, беря во внимание, что бедные люди, видимо, меньше, чем богатые, должны страдать от ее суровых условий. Собираясь поближе с нею познакомиться и испытать ее сама, Марсель не питала в отношении нее чрезмерных иллюзий. Анри, сомневаясь в ее способности приобщиться к этой жизни, картинно обрисовал ей, какие лишения и тяготы ждут ее в деревне. Но она полагала, что у нее хватит мужества сносить любые тяготы, а мнения хозяев мельницы интересовали ее потому, что ей важно было уяснить себе, какой мерой философского спокойствия и нечувствительности к трудностям жизни наделила их природа, и прикинуть, помогут ли ей поэтическое чувство и чувство еще более возвышенное и сильное — любовь — развить в себе эти качества в такой же степени. Поэтому, когда Большой Луи ушел с форелью, которую, как он выразился, надо было препроводить на сковородку, Марсель рискнула выказать некоторое любопытство.

— Так вы не считаете себя счастливой, — сказала она, — и сын ваш тоже, несмотря на свой веселый вид, порою не в ладу с самим собой?

— Ах, сударыня, — отвечала добрая старушка, — мне-то за глаза хватало бы того, что у нас есть, и всем бы я была довольна, коли бы сын был счастлив. Мой покойный муженек, царство ему небесное, был человек состоятельный, дела у него шли хорошо, но он не успел детей вырастить — скончался, и пришлось мне одной всех их поднимать да обеспечивать. Теперь доля каждого невелика; мельница осталась за моим Луи, которого прозывают Большим Луи, как родителя его звали Большим Жаном, а меня зовут Большой Мари, потому что всю нашу семью господь не обидел ростом, и дети мои, как на подбор, все вышли рослые. Но это единственное, в чем у нас нет недостатка; всего прочего — в обрез, так что шить себе большой карман не приходится.

— Но почему же все-таки вам хотелось бы быть побогаче? Разве вы страдаете от бедности? Мне кажется, что жилище у вас неплохое, вы сыты и пользуетесь завидным здоровьем.

— Да, да, у нас, слава богу, есть все необходимое, а многие люди, быть может, стоящие больше, чем мы, и Этого лишены; но видите ли, сударыня, быть счастливым или несчастным — это зависит от того, как смотреть на жизнь…

— Вы совершенно правы, но тут-то и возникает вопрос, — сказала Марсель, которая, наблюдая за лицом мельничихи и слушая ее речи, отметила про себя ее природную сметливость и здравомыслие. — Если вы так хорошо умеете судить обо всем, то почему же вы жалуетесь?

— Это не я жалуюсь, а Большой Луи, или, вернее сказать, я жалуюсь, потому что вижу, что он недоволен и не жалуется — сдерживает себя и меня огорчать не хочет. Но когда ему становится невмоготу, у него, бедняги, это вырывается-таки наружу! Только одно словечко, бывает, и скажет, но у меня от него сердце разрывается. Он говорит: «Никогда, никогда, матушка!» — и значит это, что он уже всякую надежду потерял. Но потом — нрав-то у него от природы веселый (точь-в-точь как у его покойного родителя) — он словно бы опоминается и давай мне разные сказки сказывать; не знаю уж, меня ли тем утешить хочет, сам ли верит, что все-таки сбудется в конце концов то, что он себе в голову забрал.