Мельница на Флоссе - [25]

Спору нет, Том любил общество Боба. Как же иначе? Стоило Бобу увидеть птичье яйцо, и он уже знал — ласточкино оно, от синицы ли или от овсянки; он с легкостью находил осиные гнезда и умел ставить всевозможные силки; по деревьям он лазал как белка и обладал магической способностью обнаруживать ежей и ласок. К тому же у него хватало смелости делать нехорошие вещи, например ломать изгороди, кидать камни в овец или бить кошек, бродящих инкогнито. Эти качества в человеке, который стоит ниже тебя с которым, хотя он куда больше тебя знает, можно общаться свысока, естественно, обладали в глазах Тома неотразимой притягательной силой; и каждые каникулы Мэгги ждало несколько грустных дней, потому что Том проводил их с Бобом.

Что ж, надеяться больше не на что. Том ушел, и Мэгги ничего не оставалось, как, сидя под деревом или бродя вдоль изгороди, воображать, что на самом деле все не так, и перекраивать окружающий ее мир на свой лад. Трудная была у Мэгги жизнь, и утешения она искала в мечтах.

Тем временем Том, совершенно забыв про Мэгги и про то, какое жало он вонзил ей в сердце своим упреком, направлялся вместе с Бобом, попавшимся ему случайно навстречу, на большую травлю крыс, которая должна была состояться на гумне по соседству. Боб знал толк в этом тонком деле и говорил о предстоящем развлечении с энтузиазмом, который легко может вообразить каждый, кто не лишен чувств, приличествующих мужчине, и представляет себе, что такое крысиная травля. Для испорченного существа, подозреваемого в общении с нечистой силой, Боб, право же, выглядел не таким уж злодеем; было даже что-то приятное в его курносом лице, окруженном короткими завитками рыжих полос. Да, но штаны у него всегда были закатаны до колен, чтобы в случае нужды удобнее было шлепать по лужам, и добродетель его, если по отношению к нему вообще применимо это слово, была, без сомнения, «добродетель в рубище», а ей, даже по свидетельству желчных философов, считающих, что хорошо одетое достоинство ценится слишком высоко, суждено, как это ни грустно, оставаться без признания (возможно, потому, что мы с ней так редко встречаемся).

— Я знаю одного парня, у которого есть хорьки, — говорил Боб хриплым дискантом, волоча по земле ноги и не отрывая голубых глаз от реки, словно некое земноводное, ожидающее, что вот-вот ему придется нырнуть в воду. — Он из Кеннел-Ярда, что в Сент-Огге, этот парень. Вот мастак крыс ловить — другого такого не сыщешь, это уж точно. Я бы лучше хотел быть крысоловом, чем кем другим, ей-ей! Крот против крысы — тьфу! Тут хорьки нужны. От собак проку нет. Да хоть этот вот пес, — продолжал Боб, указывая на Йепа и всем своим видом выражая глубочайшее отвращение. — С него толку на травле, что с козла молока. Сам видел своими глазами, когда ловили крыс на вашем гумне.

Чувствуя его уничтожающее презрение, Йеп поджал хвост и приник к самым ногам хозяина. Том, несколько задетый этими словами, был всего лишь простой смертный, и у него не хватило духу отстать от Боба в его пренебрежении к щенку, оказавшемуся отнюдь не на высоте.

— Да, — сказал он, — да, от Йепа на охоте никакой пользы. Когда я кончу школу, я заведу настоящих собак и для крыс и для всего другого.

— Лучше хорьков, мастер Том, — с живостью подхватил Боб, — таких белых, с розовыми глазами. Вы тогда сможете ловить у себя крыс, а не то — посадить хорька в одну клетку с крысой и смотреть, как они вцепятся друг в друга… Вот это да! Уж я бы так сделал, точно; была бы потеха не хуже, чем когда парни дерутся… те, что продают на ярмарке пирожки и апельсины; ну, и летает это все у них из корзинок! Некоторые пирожки так шмякаются — прямо в лепешку. А все равно вкусные, — помолчав, добавил Боб в виде сноски или примечания.

— Но послушай, Боб, — сказал Том, как бы взвешивая в уме все за и против, — хорьки здорово кусаются, цапнут, когда и не ждешь.

— Разрази меня гром, то-то и красота! Коли кто схватит хорька, сразу завопит благим матом, — вот увидите.

Тут мальчиков неожиданно задержало необыкновенное происшествие: из ближних камышей в воду метнулся какой-то маленький зверек; Боб заявил, что готов прозакладывать свою душу, коли это не водяная крыса.

— Э-ге-гей, Йеп, э-ге-гей! Вот, вот она! — захлопал в ладоши Том, следя, как маленькая черная мордочка стрелой несется к противоположному берегу. — Хватай его, братец, хватай!

Йеп насторожил уши и наморщил лоб, но в воду кинуться отказался, решив попробовать, нельзя ли тут ограничиться лаем.

— Эх ты, трус! — сказал Том и дал ему пинка с унизительным сознанием, что ни один уважающий себя охотник не захотел бы стать хозяином такой трусливой твари. Боб воздержался от замечания и пошел дальше, предпочтя, однако, для разнообразия, брести по воде, покрывавшей кромку берега.

— Он сейчас не шибко разлился, Флосс-то, — сказал Боб, поднимая ногами брызги с приятным чувством, что наносит реке оскорбление. — В прошлом году луга были что твое море, не сойти мне с этого места!

— Да, а вот, — возразил Том, который был склонен противоречить, хотя бы никаких к тому оснований и не представлялось, — а вот однажды был разлив так разлив; тогда еще появился Круглый пруд. Это верно, мне сам отец рассказывал. И все овцы и коровы потонули, и лодки ходили по полям, словно по реке.