Мельница на Флоссе - [189]
И они пошли. Мэгги чувствовала, как ее ведут по саду мимо кустов роз, уверенно и нежно помогают сесть в лодку, заботливо укладывают подушки и плащ у ее ног, раскрывают над ней зонт (о котором сама она забыла). Казалось, все та же посторонняя воля, без участия ее собственной, увлекает ее за собой, словно это была приданная ей самой сила, которую своим внезапным действием возбуждает в нас тоническое средство — ничего другого она не чувствовала. Памяти как бы не существовало.
Они быстро скользили по реке, Стивен греб, и течение несло их мимо домов и деревьев Тофтона, все дальше, мимо Залитых солнцем полей и лугов, проникнутых невинной радостью, обращенной без единого упрека к плывущим в лодке. Дыхание молодого, еще не изведавшего усталости дня, восхитительно ритмичный всплеск весел, обрывок песни пролетающей птицы, словно перелившийся через край избыток счастья, сладостное одиночество двух существ, слитых воедино в глубоком ненасытном взгляде, который не нужно отводить, — что еще могло быть в их душах в этот первый час? Томительно нежные, приглушенные возгласы время от времени срывались с уст Стивена, продолжавшего медленно, почти машинально грести: они ни о чем не говорили, ибо что такое слова, как не выражение мыслей? А мыслям не было места в той волшебной дымке, которая окутывала их, мысли принадлежали далекому прошлому и не менее далекому будущему. Мэгги лишь смутно различала берега, мимо которых они плыли, взгляд ее, не узнавая, скользил по селениям, ей было известно, что их еще несколько до Лукрета — там они всегда останавливались и оставляли лодку. Мэгги всегда была склонна к рассеянности, и не было ничего удивительного в том, что она не замечала знакомых мест.
Но наконец Стивен, который греб все более и более вяло, вовсе перестал грести; он отложил весла, скрестил руки на груди и стал смотреть на воду, словно наблюдая за тем, с какой скоростью движется лодка без его помощи. Эта внезапная перемена заставила Мэгги встрепенуться. Она взглянула на уходящие вдаль поля, на близкие берега и поняла, что они ей незнакомы. Страх овладел ею.
— О, мы, кажется, уже миновали Лукрет, — воскликнула она, оглядываясь назад в надежде все же увидеть его. Но ни одного селения вблизи не было. Снова повернувшись к Стивену, она обратила к нему встревоженный, вопрошающий взгляд.
Продолжая смотреть на воду, он проговорил странным, мечтательным и отсутствующим тоном:
— Да… давно.
— О, что же мне делать? — вскричала Мэгги в отчаянии. — Мы вернемся домой так не скоро, а Люси… Господи, помоги мне!
Сжав руки, она разрыдалась, как испуганный ребенок: она думала только о встрече с Люси, о том, что прочтет в ее огорченном, недоумевающем взгляде — сомнение или, быть может, заслуженный упрек.
Стивен поднялся, сел с нею рядом и мягко разжал ее стиснутые руки.
— Мэгги, — сказал он проникновенным голосом, полным спокойной решимости, — не будем возвращаться до тех пор, пока ничто уже не сможет нас разлучить, пока мы не станем мужем и женой.
Необыкновенный звук голоса, ошеломляющие слова остановили рыдания Мэгги. Она сидела теперь совсем неподвижно, словно на минуту поверив, что Стивен видит какую-то возможность все изменить, уничтожить злосчастные обстоятельства.
— Поймите, Мэгги, что все произошло помимо нашей воли, вопреки нашим намерениям. Мы никогда не думали, что снова окажемся вдвоем: все это сделали другие. Смотрите, как течение уносит нас вперед, прочь от этих ложных уз, которыми мы тщетно пытались опутать себя. Оно доне сет нас до Торби; там мы сможем сойти на берег, наймем карету, которая умчит нас в Йорк, а затем в Шотландию. Мы нигде не задержимся ни на мгновение, пока не будем связаны друг с другом навек — так, что только смерть сможет разлучить нас. Это единственное правильное решение, дорогая, единственная возможность вырваться из этих Злосчастных пут. Все словно сговорилось указать ее нам. Мы ничего не замышляли, ни о чем не думали.
Стивен говорил с настойчивой, страстной убежденностью. Мэгги слушала, переходя от безумной треноги к безотчетной потребности верить в то, что только течение реки в ответе За все случившееся, что можно скользить вместе с быстрым бесшумным потоком и не надо больше бороться. Но в ее полуусыпленное сознание зловещей тенью вторглись прежние мысли, и внезапный ужас перед гибельным кругом упоения, уже готовым сомкнуться, породил в ней чувство яростного протеста против Стивена.
— Пустите меня, — вскрикнула она в смятении, глядя на него сверкающими от негодования глазами и пытаясь высвободить руки. — Вы хотели отнять у меня возможность выбора. Вы ведь знали, что нас унесло так далеко! Вы осмелились злоупотребить моим доверием. Такой поступок недостоин мужчины.
Раненный этими упреками, Стивен оставил ее и, вернувшись на прежнее место, скрестил на груди руки: он был в отчаянии от той безысходности, которая предстала перед ним после слов Мэгги. Если она не согласится плыть дальше, он должен будет проклинать себя за то, что поставил ее в ложное положение. Ему нестерпимо было знать, что она считает его поведение недостойным: это страшило его даже больше, нежели разлука с ней. Наконец он сказал, с трудом сдерживая бушевавшие в нем чувства:
Самым масштабным произведением Джордж Элиот (псевдоним английской писательницы Мэри-Энн Эванс), настоящим шедевром стал роман «Мидлмарч» о провинциальном городке. В Мидлмарче творится немало ужасного – сомнительное обогащение, распри вокруг наследства, плетутся интриги, заключаются неудачные браки, но роман написан с мягкой иронией и проникнут типично викторианским оптимизмом.
«Адам Бид» – дебютный роман знаменитой английской писательницы Джордж Элиот. Одно из самых известных произведений в мировой литературе, мгновенно ставшее популярным с момента публикации в 1859 году. Главный герой, Адам Бид – трудолюбивый, порядочный, обладающий сильной волей и добрым сердцем плотник. Он без памяти влюблен в прекрасную Хетти Соррель. Но девушка отвергает любовь Адама ради Артура, внука местного сквайра. Их тайные свидания приводят к трагическим последствиям, разрушившим тихую и безмятежную деревенскую жизнь. На русском языке роман выходил больше ста лет назад, и теперь он вновь доступен для читателей.
Роман английской писательницы Джордж Элиот (1819–1880) «Мидлмарч» посвящен жизни английской провинции 1830-х годов.Автор с большой тонкостью и глубиной изображает конфликт между благородными, целеустремленными людьми передовых взглядов и тупым, ханжеским обществом стяжателей и мещан.Джордж Элиот. Мидлмарч. Издательство «Правда». Москва. 1988.Перевод с английского: И. Гуровой и Е. Коротковой.
«Даниэль Деронда» – роман выдающейся английской писательницы Джордж Элиот (англ. George Eliot, 1819-1880). *** Участь Гвендолин незавидна: живя в браке без любви, она жестоко страдает, пока на ее пути не встречается Даниэль Деронда… Другими знаменитыми произведениями писательницы являются романы «Миддлмарч», «Сайлес Марнер», «Ромола» и «Феликс Холт, радикал». Джордж Элиот, настоящее имя которой – Мэри Энн Эванс, является автором всемирно известных книг о превратностях человеческой судьбы.
Сайлес Марнер, искусный ткач и некогда уважаемый член небольшого религиозного общества, пережил предательство, людскую несправедливость и потерю с трудом заработанных долгими годами денег. Когда ничто, казалось бы, не вернёт замкнувшемуся и нелюдимому Сайлесу веру в жизнь и людей, в рождественские дни на его пороге появляется маленькая осиротевшая девочка. И душа отшельника оттаивает.«Сайлес Марнер» (1861) — самый предметный из «сельских» романов Джордж Элиот. Герои живут убедительной в глазах читателя жизнью, их окружает конкретный, узнаваемый мир.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.