Мельница - [20]

Шрифт
Интервал

— …а вы помните, как странно хозяин смотрел на нее там, у кладбищенских ворот, когда…

От Лизиного внезапного вторжения Ларс прервал свою фразу, словно школьник, которого учитель застиг врасплох, за какой-то проказой. Покраснев, он забарабанил пальцами по столу и обратил якобы безразличный взор в окно. Кристиан застыл посреди заинтересованного киванья, хотя на губах играла соответствовавшая его роли в данном споре скептическая улыбка. Йорген же спокойно и гордо попыхивал трубкой, которая торчала в презрительно опущенном уголке рта. Ему забавно было слушать, как другие идут по ложному следу, сознавая, что сам он более посвящен в интимные подробности, — с высоты этого сознания он, улыбаясь, подмигнул Лизе.

Та тоже осталась довольна: она вошла в удачный момент. Из-за хозяйственных хлопот сама она на кладбище не ходила. На кого же мог странно смотреть хозяин, если не на Ханну?.. Ах вот как!

— Удивительный вы все-таки народ, — язвительно проговорила она, ставя поднос на стол. — Я вам несу печенье и булочки, которые специально отложила для вас, а вы только и думаете о том, как бы заиметь новую хозяйку. Вы что, недовольны здешней жизнью?

— Премного довольны! — заверил Ларс, чуть не плача оттого, что обожаемая Лиза бросила ему столь незаслуженный упрек. — Да мы ничего… мы совсем не то имели…

Гнусный Йорген с улыбкой прервал его:

— Ты готов в этом поклясться, милый Ларс?

Поклясться милый Ларс готов не был, а потому подавленно молчал, набычившись и глотая слезы досады.

Но тут внимание отвлек на себя Кристиан, хладнокровно заявивший, что он-то точно недоволен и очень хотел бы, чтоб на мельнице снова появилась хозяйка, и чем скорее, тем лучше.

Лиза уставилась на рыжеволосого веснушчатого юнца, пораженная и едва ли не испуганная этим откровенным бунтом. И пока она разглядывала его спереди, с обоих флангов по нему вели перекрестный огонь взглядами Ларс и Йорген, вытаращенные глаза которых непонимающе твердили: «Да он спятил!» Однако дерзкий мельников подручный, казалось, чувствовал себя превосходно в этой накаленной обстановке, он вытянул ноги подальше вперед и засунул руки поглубже в карманы.

— Да, я так считаю, — растягивая слова, наконец проговорил он. — Разве это гоже, что ты надрываешься на кухне?.. Спервоначалу, когда ты работала с нами в пекарне, все было иначе, правда, Лиза? — При мысли об этом он ухмыльнулся. — Когда я лепил хлебы из теста, которое ты отвешивала для меня, вот тогда была жизнь.

Йорген подался вперед и запыхтел трубкой, скрывая за клубами дыма свое раздражение. Эти утренние часы в пекарне, где Кристиан стоял бок о бок с Лизой и постоянно соприкасался с ней, всегда бесили его. Лиза же, удовлетворенная объяснением Кристиана, искренне наслаждалась гневом Йоргена, пусть даже им грозила опасность задохнуться. Ничто так не льстило ее самолюбию, как возможность вывести из равновесия одного кавалера при помощи другого.

— Ты хочешь нас всех разогнать своим противным дымом? — спросила Лиза, закашлявшись и пытаясь рукой развеять клубы. А когда Йорген вынужден был взглянуть на нее и пробормотать что-то вроде извинения, она ласково, многозначительно улыбнулась Кристиану, словно и у нее в памяти сохранилось много добрых воспоминаний.

— Да, тогда нам и впрямь было здорово… Во всяком случае, куда веселее, чем стоять на кухне в полном одиночестве… ну, с Пилатом, только он ведь существо бессловесное.

— Это потрясающий кот, — находчиво вставил Ларс, — гораздо лучше Киса.

Лиза вознаградила его преданность благосклонным кивком.

— Вообще-то я иногда и теперь наведываюсь в пекарню, — прибавила она, вроде как в утешение Кристиану, но скорее чтобы позлить Йоргена.

— Ну, бывает, только всегда второпях, так что потехи от твоих наведываний мало… Нет, раньше было совсем другое дело: каждый божий день я целое утро проводил рядом с Лизой — она отмеривает тесто, я леплю хлебы. Вот как должно быть! Давайте выпьем за то, чтоб так было и впредь!

Он плеснул себе в стакан остатки вина, которым Лиза предусмотрительно снабдила людскую, и, отпив половину, протянул его служанке, которая опустошила стакан, улыбаясь всем троим.

— Да, давайте выпьем за то, чтоб нам всем тут было хорошо. А если мельник захочет жениться, я ничего не имею против, скорее даже наоборот.

Йорген, вслед за Ларсом торжественно осушивший свой бокал (припомнив золотой кубок с мальвазией, из которого рыцари в его альманахе пили за здоровье возлюбленных), поймал многозначительный взгляд, которым служанка подчеркнула последние слова, и вновь почувствовал свое превосходство над другими как единственный посвященный, как Лизин сообщник; а Кристиан услышал в ее «даже наоборот» заверение в том, что она тоже скучает по возможности снова помогать ему в пекарне. Но одному лишь Ларсу было известно о нежном взгляде, который Лиза при словах «нам всем» обратила к нему, тайно намекая, что питает интерес отнюдь не только к двум главным спесивцам!..

Вернувшись на кухню, Лиза с радостью обнаружила, что мадам Андерсен удалилась. Служанка осталась наедине с Ханной и теперь особенно зорко приглядывалась к предположительной сопернице, которая чинно резала для нее шпинат. В эту минуту Лизе была не по нраву такая деловитость: «фрёкен» чувствует себя здесь как дома! она, видите ли, уже изображает хозяйку!..


Рекомендуем почитать
Куклы

Новеллы предлагаемого сборника, за исключением рассказа «Муравей», посвящены индийской действительности до 1947 года — года завоевания Индией своей независимости. Не случайно поэтому их основная тема — борьба за национальное освобождение Индии. Особое место занимает рассказ «Куклы». В нем П. К. Саньял показал просветительскую деятельность, которой занимались индийские патриоты в деревне. Писатель осуждает тех, кто, увлекшись показной стороной своей работы, забывал оказывать непосредственную помощь живущему в нечеловеческих условиях индийскому крестьянству. И. Товстых.


Сын вора

«…когда мне приходится иметь дело с человеком… я всегда стремлюсь расшевелить собеседника. И как бывает радостно, если вдруг пробьется, пусть даже совсем крохотный, росток ума, пытливости. Я это делаю не из любопытства или тщеславия. Просто мне нравится будоражить, ворошить человеческие души». В этих словах одного из персонажей романа «Сын вора» — как кажется, ключ к тайне Мануэля Рохаса. Еще не разгадка — но уже подсказка, «…книга Рохаса — не только итог, но и предвестие. Она подводит итог не только художественным исканиям писателя, но в чем-то существенном и его собственной жизни; она стала значительной вехой не только в биографии Рохаса, но и в истории чилийской литературы» (З. Плавскин).


Неписанный закон

«Много лет тому назад в Нью-Йорке в одном из домов, расположенных на улице Ван Бюрен в районе между Томккинс авеню и Трууп авеню, проживал человек с прекрасной, нежной душой. Его уже нет здесь теперь. Воспоминание о нем неразрывно связано с одной трагедией и с бесчестием…».


Темные закрытые комнаты

Мохан Ракеш — классик современной литературы на языке хинди. Роман «Темные закрытые комнаты» затрагивает проблемы, стоящие перед индийской творческой интеллигенцией. Рисуя сложные судьбы своих героев, автор выводит их из «темных закрытых комнат» созерцательного отношения к жизни на путь активного служения народу.


Всего лишь женщина. Человек, которого выслеживают

В этот небольшой сборник известного французского романиста, поэта, мастера любовного жанра Франсиса Карко (1886–1958) включены два его произведения — достаточно известный роман «Всего лишь женщина» и не издававшееся в России с начала XX века, «прочно» забытое сочинение «Человек, которого выслеживают». В первом повествуется о неодолимой страсти юноши к служанке. При этом разница в возрасте и социальном положении, измены, ревность, всеобщее осуждение только сильнее разжигают эту страсть. Во втором романе представлена история странных взаимоотношений мужчины и женщины — убийцы и свидетельницы преступления, — которых, несмотря на испытываемый по отношению друг к другу страх и неприязнь, объединяет общая тайна и болезненное взаимное влечение.


Головокружение

Перед вами юмористические рассказы знаменитого чешского писателя Карела Чапека. С чешского языка их перевел коллектив советских переводчиков-богемистов. Содержит иллюстрации Адольфа Борна.