Мелкие случаи из личной жизни - [44]

Мама. Мама была самой лучшей на свете, это не обсуждалось. Ему все друзья завидовали. Ее можно было не только любить, как полагается любить маму. С ней получалось дружить. Не так, конечно, как с Антоном или Дениской, не вовсе на равных, но именно дружить. Сколько он себя помнил, мама была рядом. Они играли, читали книжки, путешествовали. Она научила его всему, что он знает. Да, и на компьютере тоже. Единственным маминым недостатком было то, что она очень много работала. И чем дальше, тем больше. С другой стороны, это была гарантия свободы. У нее не было времени, чтобы «нависать», по образному выражению того же Антона. Он так и говорил: «Везет, у тебя мать не нависает», что значило: не стоит над душой, не лезет в твои дела, не ограничивает твое общение. Короче, не пытается контролировать все стороны твоей жизни. Наоборот, Толя сам стремился поделиться с мамой всем, что происходило в его жизни. И очень радовался, когда у нее находилась для этого свободная минутка. Мама защищала его от бабушки. Вернее, от прабабушки.

Толик не очень хорошо помнит то время, когда они жили за границей. Без прабабушки. А вот как приехали в Москву и поселились с ней, помнит прекрасно. Потому что до этого мама была все время с ним. А тут она пошла работать, и он достался Полине на растерзание. Ну, это так говорится, на растерзание. На самом деле у нее были положительные качества. Готовит вкусно. Правда, теперь все реже, старая стала, ей сил не хватает у плиты стоять. Еще всегда знает как какое слово правильно пишется. Спит днем часа по два, по три: в это время наступает долгожданная свобода, надо только не шуметь. Главное же неприятное качество: прабабка Полина жутко правильная. Всегда на все случаи жизни у нее правила, и не дай Бог их нарушить. Запилит до смерти. Голос у нее громкий, хорошо поставленный, с визгливыми нотами и от старости немного надтреснутый. Так в мозг и впивается. Зудеть может часами. Вытерпеть такое невозможно. И, по мнению Толи, совершенно ни к чему. Правила-то у бабки допотопные. Например, если положила что-то тебе на тарелку, хоть подавись, но съешь. Если что-то велела — делай, даже если это никому не нужно. Рассуждать — ни Боже мой. Кошку или собаку завести не позволяет. Помешана на чистоте и порядке. Если бы мир организовывала Полина, все были бы одного пола и возраста, ели бы одно, одевались бы одинаково, ходили молча и строем. А она бы всеми командовала.

С бабкой Толя постоянно ругался. Он ее не любил, хотя какую-то странную привязанность испытывал. В конце концов, она по-настоящему не злая, только вредная. Порядочная. Это он понимал. Маму тиранит, но любит. Его, Толика, только терпит, а маму обожает. Хотя мозг ей выносит регулярно.

Толик любил бабушку Римму, к которой они с мамой каждый год ездили отдыхать в Литву. Звал ее бабулей. Она никому мозг не выносит, наоборот, вкусно кормит и заботится, чтобы все были довольны. Еще больше, чем бабулю, он любил ее мужа Йонаса. Хотя тому было уже за шестьдесят, они были на «ты». Пока Толя находился на хуторе, они с Йонасом не разлучались. Вместе ходили в лес и на рыбалку, вместе строили сарай, чинили дом, пилили, строгали, забивали гвозди. У Йонаса было трое сыновей, взрослых дядек, но они жили где-то далеко и приезжали редко. А внуков, кроме Толи, не было. Дружба с этим немолодым человеком, в руках у которого спорилась любая работа, который не гнушался возиться с мальчишкой и всему его учить, была, после дружбы с матерью, самым дорогим в жизни Толи. Иногда, когда Полина допечет, он мечтал, что уедет в Литву к Йонасу, будет жить на хуторе. Мама тоже туда приедет. Может быть даже выйдет замуж за кого-то, похожего на Йонаса: такого же большого, спокойного, молчаливого и работящего, с которым можно будет так же замечательно дружить.

Отец никогда с ними не жил. Нет, наверное жил, но Толик тогда был совсем маленький и не помнит. По крайней мере в Швейцарию к ним он приезжал, и каждый раз это было событие. Вместе с ним приезжала бабушка Нина Анатольевна. Она вся состояла из ломаных и гнутых линий, была покрыта огромным количеством косметики и пахла как парфюмерный магазин. К Толику относилась ласково-брезгливо. Чмокала воздух около уха, морщилась и неестественным движением руки отсылала прочь. Любить ее было невозможно. Отец был высокий, стройный, красивый даже на детский взгляд. Держался барственно и отчужденно. С Толиком напрямую не разговаривал, задавал вопросы маме или няне Серафиме в Толином присутствии. Зато он дарил подарки. В Швейцарии детская была завалена роскошными дорогими игрушками, большей частью которых играть было боязно. Другие просто для игры не годились. Ну что, скажите, можно делать с плюшевым крокодилом в натуральную величину? Хотя получению этих ненужных вещей Толя радовался. Это был знак внимания от великого человека — собственного отца. К тому же понимать, что это всего лишь дорогой ненужный хлам, он научился только теперь. То, во что Толик играл, покупала мама в магазинчике за углом.

Так они жили, наверное, несколько лет. Папа приезжал семь-восемь раз в год, оставался на неделю, не больше. Остальное время они жили втроем: он, мама и няня Серафима.