Мэлис Крэш и философствующие камни - [87]

— Не верю, — среагировал он после пятиминутного молчания. — Такого не могло быть.

— Конечно, — я подошла поближе, чтобы насладиться видом Ника в позе экскаватора. — У вас, светляков, такого не бывает. Живете как в… — я замялась, не в состоянии подобрать подходящее определение. — Тускло, в общем.

— Ладно, не доводи меня, — Ника зацепило. — Я не виноват, что стал светляком, при всех своих недостатках — вроде того, что ты там учишься — «Врата» — лучшее учебное заведение. Знала бы ты, как противно учиться в этом долбаном «Пути»! Сплошные ограничения, даже не объясняют, почему нельзя то или другое делать…

— Сочувствую тебе, — без интонации ответила я на вопль души. — Интересно, отсюда реально сбежать, хотя бы — чтобы позлить этих уродов?

— Не знаю, — Ник переключился почти сразу. Наверное, ему просто требовалось немного времени, чтобы перейти в рабочий режим. Закончив перестройку, он стал чем-то походить на Лоста. Хотя внешне у них разница весьма существенная. Лост, в принципе, имел бы много общего с одним товарищем из сомнительного пантеона нашей ветки. Если бы носил очки. — Решетку я руками не разломаю, закрыт барьером пятнадцатого уровня, так что Контера с два… Короче, можно даже не думать.

— Не закрой они меня реверсивным полем, я бы смогла, — я сжала рукой прут. Помещение, в котором мы находились, представляло собой клетку с решетчатой перегородкой, расположенную в закрытом пространстве. С тем же туманом на потолке. Освещенность — чуть выше нуля. — И эти уровни мне — до пятой точки. А так получается только давать простейшие команды оболочке. В которые увеличение силы не входит. Все продумали, твари. Отсюда сбежать можно только разве что в Дельту, и то с трудом.

Я в упор посмотрела на Ника. Тот верно оценил мой взгляд.

— Отобрали, сволочи, — он отвернулся от меня и принялся нарезать круги по своей клетке. — А у тебя? Что-нибудь есть?

— Это, — я показала на кольцо. Концентратор неровно мигал. — И вот это, — я постучала по клипсе. Та отозвалась придушенным писком и чем-то вроде «надежда есть». — Энергоглушилка, блин. И как они выяснили, что я от такого вида поля просто по стенкам бегаю? Это только один демон знает.

— Наверное, от этого одного, — глубокомысленно произнес Ник. Надо отдать ему еще раз должное — мозги в этой заново обросшей голове изредка ночуют. Прочесть память легче легкого. Какая же я идиотка, честно говоря. Давно надо было всем знакомым закрыть всю память обо мне. Фига с два кто-нибудь бы взломал, непредельские «стенки» давно зарекомендовали себя, а уж если учесть мои возможности…

— Вполне возможно, если они не просто догадываются, — бросила я малозначащую фразу. Знали бы вы, сколько сил уходит на то, чтобы не злиться, когда хочется! — Да хватит кругами ходить, у меня уже голова кружится!

— Извини, — как-то уж очень легко ответил Ник. Нет, вылитый Лост, плюс внешность какого-то аватара. — Почему у тебя голова такая слабая?

— Специально, — прошипела я. — Чтоб ты спросил. Слушай, ради всего Департамента ты заткнуться не можешь, а ради спасения своей жизни смог бы?

— Не знаю, — невинно сказал Ник, усаживаясь на пол. Через секунду он с ругательством вскочил. — Холодный, как…

— Камень? — с издевкой подсказала я, понимая, что, пока мы тут перебрасываемся подколками, где-то в зале пятеро истинных кусают себе локти, наблюдая за этим.

— Лед, — почти спокойно сформулировал Ник. После этого наступило короткое затишье. Минуты на три. Нарушила его я — хотелось.

— Слушай, а ты вообще кто с точки зрения веры?

— А зачем тебе? — с подозрительностью спросил мой жизненный кошмар.

— Да выглядишь как один из наших аватаров, — объяснила я. — Не мой, конечно, но есть у нас один такой. Вот и подумала — мы с тобой одной веры, хоть поговорить нормально можно было. Бы.

— Нет, я не синтегист, — Ник опять подошел к решетке. — Не принадлежу ни к одной из признанных религий. Наверное, потому, что вообще ни во что не верю. Разве что в силу. Она у нас, по крайней мере, есть. Даже если и поворачивается против кого-нибудь — это тоже нормально, не может она всегда быть на одной стороне. Она принадлежит тем, кому больше нужна. Кому не нужна — добровольно идут в светлые. Есть, например, у нас такой в «Пути», Флаин. Его родители — люди, живут в обычной реальности, его случайно на какой-то неофициальной вылазке обратили. По нему видно, до какой степени ему не требуется сила демона, вот он в светлые и поперся. Учится, мол, применять мощь во благо. Как будто с нашими понятиями определишь, что это такое. Когда в пределах погрешностей лежат учетные единицы, категории добра и зла не то чтобы исчезают, но на них привыкаешь смотреть как на черный и белый цвета фигур.

— Да, а когда натыкаешься на них в обыденной жизни, впадаешь в ступор, — как ни странно, но оказалось, что мы с Ником думаем одинаково. Мне самой было очень даже любопытно, какими категориями рассуждать в пределах вставшей передо мной проблемы. Ежу ясно, что приход первых, и, соответственно, Аккарти к власти — катастрофа, но такая ли, как мне кажется? Если прикинуть, в пределах тех самых пресловутых погрешностей, то разве так уж плохо было, когда первые управляли Департаментом? Они и созданы, в принципе, были для того, чтобы выполнять самое благое дело из всех возможных. Которое, в сущности, началось со зла. То есть с самодурки Аккарти. И разве шефы не из первых были в чем-то лучше? Если не считать Вечную, которая тоже не ангел, и перестать смотреть на все с точки зрения рядового демона, а не рядового жители реальности, — ничего не изменилось. А тех самых рядовых жителей в учетные единицы раз больше, чем нас. А демоны и их личное благополучие… Ну что же, ценная деталь всегда сгорает первой, спасая плавкий предохранитель. Даже если он потом тоже сгорит. То есть, в конечном итоге я отвечаю только перед собой. Как там говорится об определяющем побуждении? Самые искренние побуждения — эгоистические. Чтобы совершить поступок, просчитай свою выгоду. Займемся.