Мэлис Крэш и философствующие камни - [51]

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. В ЖИЗНИ РАЗ БЫВАЕТ ДЕВЯТЬ ЛЕТ

Утро наступило прямо на голову. Несмотря на то, что вчера я легла достаточно рано, чтобы выспаться, все равно ударивший мне в глаз луч мгновенно понизил мое настроение пунктов на двадцать. По той простой причине, что прервал сон, имевший все шансы оказаться пророческим. Минуты три я просто лежала, не меняя позы и вспоминая, что конкретно удалось увидеть. Потом спохватилась, глянула на часы и с отсутствующим облегчением установила, что могу заниматься тем же еще полчаса, оставшихся до начала занятий. На язык просилось одновременно около десятка неприличных слов в адрес меня лично, моей идиотской привычки просыпаться один Контер знает во сколько, нашего преподавателя по теории иллюзий и препода параллельной группы, который только радуется, когда ученики вместо себя присылают не слишком качественные копии.

Установив очередной рекорд по скорости собирания и с некоторым раздражением отметив, что моя лучшая подруга спит с потрясающе невинным видом, я все-таки выдала вслух слово, относившееся к нашему преподавателю и перенеслась прямо на место занятий. Мне повезло. Я успела. Приход за пятнадцать минут у нас уже считался опозданием, так как разбалованный до беспредела преподаватель уже начал откровенно хаметь, зная, что мы не в состоянии дать отпор только ему. Скоро должно было начаться очередное занятие по теории и практике воздействия снов и простейших иллюзий на поведение (это полное название предмета). Постукивая пальцами (вернее, ногтями) по столу, специалист по кошмарам аккуратными царапинами отмечал тех, кто смел нарушать установленный порядок, чтобы устроить им веселую ночку. Все правильно, три года подряд являться Стану — этого же никто не выдержит. Перед этим уроком никто и не думал меняться артефактами. Все, в том числе и я, по пояс зарылись в конспекты, которые все вели по возможности аккуратно. Правда, за этим качеством я стояла в очереди даже меньше, чем за совестью, поэтому единственная из всех могла похвалиться художественным поясным портретом преподавателя в его неизменном полосатом свитере на титульном листе. (И только представьте, что творилось на каждой странице!)

Непросвещенный в религиозных вопросах серийный убийца в прошлом всерьез поверил в мои рассказы о том, что я записалась еще и в ту ветку синтегистов, которая избрала его своим аватаром. Любой мой осведомленный единоверец сказал бы, что это полная брехня, так как ровно четыре с половиной года назад я пришла в первую линию и с тех пор не изменяю своему новому и единственному воплощению лучших чувств. Но Энвин при нашем разговоре с преподавателем иллюзий не присутствовал, а главный кошмар нерадивых учеников с тех пор не проверяет у меня ведение записей. Теплеет душой при одном взгляде на мое достижение в рисунке. Но это отступление от темы, а пока я краем глаза следила за тем, как учитель с большой буквы У (имеется в виду Ужас) чистит ногтями яблоко. Кроме него и некоторых старшекурсниц, на такое больше никто не способен. Но у него ногти хоть железные, и не родные, а на перчатку напаяны, не такое отталкивающее впечатление производит. Но это я опять отвлеклась, а вообще меня сейчас менее всего интересовала учеба.

Как же правы были наши администраторы и преподаватели, устраивая ежегодные соревнования со светлыми, разрешая вечера оборотней, вампиров и прочей нежити, включая различные до этого неофициальные конкурсы в список легальных мероприятий, загружая всех по кончики ушей — в первую очередь ради того, чтобы ни у кого из нас не возникло желания раньше времени влезать во взрослую жизнь, несмотря на приводимые во всевозможной околоучебной литературе огромные количества примеров того, чем это обычно заканчивается. Вот такие блины с пирогами, если говорить литературным языком. Все принимаемые меры уже не спасли меня. А что, если это начнется в мировом, то есть курсовом, масштабе? Как на курсах светлых, где преподы не первый год держатся за головы из-за постоянного желания ребят участвовать в разных событиях. Я, например, по нашим неписаным законам уже имею право на приставку «Великая», так как умудрилась вляпаться в значительное событие, но не буду объяснять всем его значение и добиваться этой сомнительной привилегии, так как одной Мэлис Великой, в честь которой меня назвали, Департаменту хватает за глаза. Вот если бы удалось стать Мэл Величайшей (всего-то и надо, что влезть в два или больше глобальных конфликта или, как та же Великая, открыть что-то новое, типа четвертой расы полукровок), было бы неплохо. Но стоит вспомнить, сколько тогда зашибут на моих автографах Стере и компания и немного остыть. Хотя все равно было бы неплохо прославиться, желательно не только в памяти чужих потомков. Из состояния мечтательной задумчивости меня вывел голос надевшего шляпу и вставшего из-за стола преподавателя:

— Я думаю, что нам уже давно пора переходить к практическим занятиям. Пока что меня останавливала лишь уверенность в том, что вы мало на что способны, но, узнав, что все восемь избранников с нашего курса принадлежат к моей группе, я все же решился заняться вами вплотную, детки мои.