Мэлис Крэш и Бешеные Тараканы - [45]

–Ничего себе жвачку выплюнул, а? – мысленно поинтересовалась я у него.

–С учетом того, что взорвалась соседняя колонка, согласен, – пришел ответ. Я сверилась с памятью. Да, действительно, случайная мусорка молча стояла слева от обугленных останков техники. Неужели имя нашего выпускника действительно обрело какую-то силу? Было бы неплохо, конечно… Но я думаю, что имело место совпадение обыкновенное, а имя Лоста может максимум заставить подпрыгнуть слабо подготовленного к жизни демона, если неожиданно проорать его над ухом. Большинство наших преподов и дернуться не подумают, благо привыкли ко всему. После восстановления аппаратуры церемония продолжилась уже без происшествий, если не считать таковыми время от времени прорывавшиеся у народа подхихикивания. Ну и, разумеется, традиционный громкий вздох старшекурсников, поставленных в известность о том, что после торжественной части их ждет еще и учеба, смешанный с радостным визгом младших шкодников, избавленных от этой каторги. Сразу после объявления мы, игнорируя попытки преподов организовать процесс, разлетелись по аудиториям, а малышня – по домам. Я в вопросе с дорогой полностью доверилась Сулмор, поэтому мы прибыли на место назначения в числе первых. Хотя можно было и не торопиться – мы хотели занять парту в первом ряду, а от них народ всегда шарахался, как от чумы. Учебников по этой новоиспеченной напасти, то есть предмету, нам еще не выдавали, значит, это должен был взять на себя новый препод. На встречу со своим новым проклятием, то есть нами, он не торопился, что в принципе понятно. Наверняка сейчас ему рассказывают, кто мы такие и с чем всех едим, а он, несчастный, думает, отчего ему так не повезло в жизни. Версия насчет того, что преподы прямо сейчас разыгрывают нашу группу, а если точнее, счастливое избавление от нас, в карты, высказанная тремя рядами дальше, была интересной, но нереальной. Если такое и имело место быть, то явно раньше. Дверь аудитории негромко хлопнула. Я убрала глаза с давно не виденных одногодков и повернулась на звук. Это мог быть только преподаватель, и это был он.

Вошедшее в класс создание в первую очередь проассоциировалось у меня с Ларисой Кузьминичной – беззащитной личностью, которой с легкостью помыкали все вверенные ее заботам мелкие пакостники. Хотя я лично уже давно считала это чем-то пошлым, изменить ситуацию у меня бы не получилось. Блин, опять я отвлеклась. Итак, в аудиторию, набитую пятым курсом в половинном составе, вошел демон, выглядевший стопроцентным человеком, да не обидится он на меня за такие мысли. Среди общей кучи я его не видела, в чем могла присягнуть на любой священной книге нашей линии. В первую очередь, его выделял бы видимый возраст – немногие преподы выглядели лет так на тридцать, даже без учета захлестнувшей и их моды на максимально юную наружность. Во-вторых, следует отметить то, что новый преподаватель был неестественно серым – в смысле не цвета, а границ обыкновенности, присущих людям. Для нас это было выходом за рамки нормы. Вел он себя тоже так, как будто стеснялся того, что вообще зашел. Преподаватель чуть не покраснел, когда после почти неслышного удара двери о косяк все уставились на него.

–Здравствуйте, ребята, – в стиле, характерном для Петровой, начал он. – Я буду вести у вас теорию некромантии…

–Занятие первое: оживление преподавателя, – свистящим шепотом прокомментировали сзади. Я сразу же узнала голос.

–Энвин, не приставай к человеку, – Фини, больше некому. Я почти разделяла высказанное ими вслух мнение, но словесно пинать беззащитного демона – занятие для гадов почище меня. И даже моих друзей. Поэтому назад ушла телепатическая просьба этим не маяться. И так уже препод чуть не затрясся. Впрочем, услышав тишину в классе, он продолжил, хотя его голос стал совсем уже слабым:

–Зовут меня – Даниил Григорьевич Сычик, – никто не учел, что группа после линейки была еще в том состоянии, в котором показанный палец может вызвать настоящий взрыв. А такая фамилия – тем более… Даже успокаивавший как мог моего единоверца Финве с трудом сдерживался от хохота. А учитель, которому, похоже, забыли объяснить, что в нашем обществе таких, как он, слишком часто добивают ногами, тем временем сел за стол и закрыл лицо руками. Мне его стало жалко. Конечно, местами он сам виноват, не надо было выбирать такой предмет для преподавания, но характер и фамилия наверняка достались ему без согласия. Короче говоря, не будь я собой, не стала бы душить прекрасный порыв – прикрикнуть на гадов одногруппников и сотворить для препода литру валерьянки, благо на него бы точно подействовало. Но личности типа меня не имеют права так выбиваться из тщательно созданного темного образа. Для подобных демаршей против общественного мнения в группе имеется отдельная личность на грани просветления. А именно – Флейм. Не нужно было даже оборачиваться. Как только сзади раздался грохот отодвигаемого стула, а стена с допотопной доской отразила взметнувшийся язык рыжего пламени, всем все стало ясно.

–Ну, люди натуральные! – негодование в ее голосе было не наигранным, а настоящим. – Как будто раз в жизни нельзя нормально отнестись к учителю!