Мексиканская месть - [12]

Дождь размыл дороги до того, что лошади подвигались только с большим трудом, спотыкаясь на каждом шагу, погрязая иногда по колени в лужах, в которых они рисковали сломать себе ноги; опрокинутые и разбитые ураганом деревья, обломки скал были разметаны, заграждали путь и вынуждали всадников делать бесчисленные объезды и терять много времени.

Наконец, они подъехали к берегу; хотя отлив еще не наступил и беловатые хребты волн замирали у их ног, поездка сделалась гораздо менее утомительной, и они поехали шибче; лошади их галопировали по мокрому песку, но уже окрепшему, поэтому они не встречали уже на своем пути тех препятствий, которые задерживали их до этого.

— Так! — произнес дон Маркос, осматриваясь внимательно кругом. — Теперь, я думаю, нам можно будет поговорить, не рискуя сломать себе шею; к тому же ураган все более и более утихает, и мы скоро отдохнем.

— Какого вы мнения об этой прогулке, которую я заставил вас сделать?

— Право, я нахожу, что она прекрасна.

— Не правда ли? Ох, жизнь контрабандиста не так неприятна, как многие предполагают.

— Я это знаю.

— Почему вы знаете? Не занимались ли вы контрабандой, дон Альбино?

— Почему же мне не быть с вами откровенным? Да, я много раз помогал кораблям производить нагрузку без казенного контроля. Не такой же ли я костено, как и вы?

— Это справедливо; я упустил это из виду: кто называет себя костено, тот называет себя контрабандистом, — весело отвечал дон Маркос. — Я очень рад этому. Я боялся иметь дело с новичком, но теперь я спокоен. И ежели этот почтенный Ремиго Вальдез, управляющий таможнями, вздумает преследовать нас, ну право, тогда, куэрто де Кристо, мы сумеем ответить ему; я не говорю уже о том, что мои товарищи будут довольны новобранцем, которого я приведу к ним.

— Вы прекрасно сказали, — ответил молодой человек тем же тоном, — я постараюсь оправдать вашу рекомендацию; но не удивятся ли ваши товарищи тому, что вы прибудете с иностранцем?

— Почему же они удивятся? Когда я представлю вас им, они примут вас с распростертыми объятиями; к тому же вы увидите их, и я уверен в том, что вы знаете их всех: это большей частью люди, занимающиеся ловлей жемчуга, и портовые каргадоресы[1].

— Дело это очень важно?

— Ну да, надо перевезти на французский бриг, стоящий на якоре за мысом с наветренной стороны острова, груз, состоящий из плята пина[2], на счет богатого английского дома в Сан-Блясе; нам дадут из всей суммы двадцать процентов; а знаете ли вы, это недурно!

— Я думаю, тем более что вы ничем не рискуете.

— Гм! Может быть, придется подраться с таможенными.

— В таком случае, произойдет битва; как я рад!..

— Vive Dias! Вы прекрасный товарищ, и я очень доволен случаем, который свел нас так близко.

Это было сказано, действительно, от всей души и так откровенно, что дон Альбино, невольно подчиняясь магнетическому влиянию, какое этот человек производил на всех, с кем он ни знакомился, почувствовал, что все его подозрения рассеялись и сменились полнейшим доверием.

Они продолжали вести этот разговор еще некоторое время самым дружеским манером; кто бы услыхал их, тот счел бы, что они уже очень давно знакомы, судя по откровенности их беседы.

Через час они свернули направо и пустились по узенькой тропинке, просеченной в скале, которая по легкому склону и многочисленным извилинам поднималась на скалы, которые здесь составляют морской берег.

Дон Маркос уменьшил немного аллюр лошадей и, наклонившись к своему спутнику, шепнул ему, как будто бы опасаясь, чтобы его не подслушали:

— Мы вскоре встретим наших союзников, позвольте мне отрекомендовать вас.

— Отрекомендуйте, — ответил молодой человек. — Так как мне придется вдруг попасть в совершенно незнакомое общество, то желательно было бы узнать, как следует вести себя?

— Об этом-то именно я и хочу переговорить с вами. Из числа двадцати и нескольких кабалерос, которых мы скоро встретим, есть один, с которым я прошу вас, чтобы вы совершенно не сходились; вы узнаете после мотивы.

— Но как узнаю я этого человека?

— Весьма легко; он служит у меня лейтенантом, это синдик портовых каргадоресов; как только он увидит меня, то наверняка подбежит ко мне. Ему около пятидесяти лет; он высок; черты его лица грубы и угловаты; глаза косые; несмотря на то что он европеец, он походит на индейца; он любит щегольнуть и носит множество драгоценностей.

— По вашему описанию мне нетрудно будет узнать его.

— Наконец, — продолжал дон Маркос, — его зовут Стефано Лобо (Волк).

— Гм, вероятно, по шерсти и кличка.

— Да, — сказал моряк со странным выражением, — более чем по шерсти пришлась она ему.

— По вашим словам я заключаю, что он ваш враг.

— Он?! — воскликнул дон Маркос с пронзительным хохотом. — Вы ошибаетесь, кабалеро, напротив того, он мой лучший друг.

Дон Альбино с удивлением смотрел на своего спутника, но дон Маркос не дал ему времени задуматься.

— Обещаете ли вы мне, — сказал он, — избегать близкого знакомства с ним?

— Я обещаю вам, сеньор.

— Благодарю, поспешим в галоп, мы опоздали.

И они помчались во весь опор.

Через двадцать минут всадники ехали по дефиле, окруженному справа и слева высокими скалами. Дон Маркос остановился и два раза свистнул. Довольно близкий свист ответил ему.