— Долго же приходится орать, чтобы до тебя достучаться, — сварливо замечает голос в уголке сознания. Ник ухмыляется и кладет ноги на деревянный стол. Они в какой-то деревне, и никто из сослуживцев давно уже не обращает внимания на странности сержанта.
— Майк, старина! Что случилось? Ты нечасто меня одариваешь своим вниманием.
— Конечно, я еще даже не дошел до Реконкисты в твоей памяти, а ведь сколько лет прошло.
— А сколько еще впереди, — напоминает Ник.
— Хамаэль, ты клоун, вот и все. Ты меня слушаешь?
— Конечно, Микки, ты же в моей голове.
— Это ты в моем теле, черт бы тебя побрал!
— Ну-ну, не кипятись, — смеется Хамаэль-в-теле-Майка. — Отличное тело, правда. И лицо такое незапоминающееся, никто даже не заподозрил, что с тобой что-то не так. Майк шумно выдыхает, и Нику становится интересно — как? Как он извлекает этот звук? Чем он там сопит?
— Зачем тебе эта постоянная война, Хам? Ты же вроде как ангел, ну или что там еще с крыльями бывает. Ник, не удержавшись, разводит руками. Он удивлен и раздосадован.
— Как, Микки? Я же думал, тебе это интересно! Я же ради тебя стараюсь, мальчик!
— Мальчик, блин… клоун пернатый, — бормочет Майк и пропадает в лабиринте событий Реконкисты. Конечно, любовь или нелюбовь Майка к войне совершенно ни при чем.
Просто порох, кровь и легкий налет ядерной угрозы будоражит кровь не только ему и сбивает ангельских ищеек со следа. Никто не станет искать серафима в горящем Вьетнаме. Неуязвимость и бессмертие — это клево. Но куда лучше — чувствовать себя в безопасности. Туше.
