Механизм пространства - [100]

Сразу после несчастного случая Веллингтон, торопясь, покинул вагон. Те, кто заметил это, списали бегство героя Ватерлоо на душевное потрясение. К составу герцог вернулся лишь через десять минут. Он был спокоен и чуточку мрачен. Впрочем, он всегда был мрачен.

– Что случилось? – спросил Веллингтон, держа в руке стакан лимонада. – Хаскиссон? О, этот способен сломать голову на ровном месте… Почему мы не отправляемся?

Апофеоз

– Я доволен вашей работой.

– Бом! – согласился далекий колокол.

Лорд Джон встал из кресла и подошел к окну. Туман съел деревья парка, беседки, увитые плющом, фонтаны с мраморными нимфами; туман тянул щупальца к дому. Два дога бордосской породы гонялись друг за другом перед крыльцом. Притворно рыча и тряся брылями, они то скрывались во мгле, то вылетали из нее парой расшалившихся демонов.

Маленький, хрупкого телосложения, лорд Джон обожал могучих псов. Плутон и Харон платили хозяину той же монетой.

– Вы молчите? – не оборачиваясь, спросил лорд. – Вас не радует моя похвала?

– Радует, милорд, – ответил Чарльз Бейтс, скорчив такую гримасу, что радость улетучилась бы от одного вида его физиономии. – Вы довольны? Черт возьми, милорд! Вы просто скряга, если дело касается добрых слов. Я ждал, что вы придете в восторг. Что осыплете меня благодарностями. Я надеялся на скромное восхищение, деликатный экстаз, спич в мою честь. А вы всего лишь довольны. Д-дверь, моему счастью нет предела…

Сегодня мистер Бейтс был на редкость словоохотлив. С самого начала разговора, заняв место во втором кресле, рядом с хозяином дома, демонстративно протянув ноги к камину – сырые башмаки окутало облако пара, – он давал понять, что находится в скверном расположении духа. А если его лордство раздражает поведение гостя, его лордство может по-быстрому рассчитаться за оказанные услуги – и разбежимся!

Прощай, и если навсегда, то навсегда прощай![52]

Лорд Джон хорошо разбирался в людях. Не обладая умением менять личины, как почтенный мистер Бейтс, он с легкостью проникал за призрачные заслоны внешности. Мотивы, поводы – все это было для Джона Рассела механизмом, открытым взору часовщика. Вот и сейчас он ясно видел, что причина раздражения гостя – не хозяин. Причина лежала глубже, в иных областях. Лорд Джон готов был поклясться, что мистер Бейтс ревнует.

Так Плутон ревновал к Харону, когда лорд трепал за уши одного пса, забывая приласкать второго.

«Хотел бы я знать, кого погладил Эминент в ущерб тебе, – думал лорд Джон, изучая туман. Он словно ждал, что объект ревности выйдет из мглы и подаст лакею свою визитную карточку. – Кто этот счастливчик? Ваш патрон, мистер Бейтс – темная лошадка. На таких долго не ездят. Надеюсь, он простит мне мелкую, чисто человеческую слабость…»

– Один вопрос, друг мой…

Пальцы выбили на подоконнике барабанную дробь.

– Любопытство – порок, но тем не менее… Знаете, где я впервые столкнулся с вашим патроном? На званом обеде у Лукасов. Племянник сэра Уильяма только что вернулся из Индии и привез статуэтку – кошмарная идолица с гирляндой черепов на шее. В профиль похожа на герцогиню Мальборо. Лукас-младший клялся, что взял трофей в заброшенном храме, в джунглях, отбиваясь от толпы разъяренных фанатиков. Лжет, наверное. Купил в бомбейской лавке, и все фанатики. Но, знаете ли, ваш патрон уделил статуэтке самое пристальное внимание. Слово за слово, мы разговорились… А вы? Где вы имели честь познакомиться с Эминентом?

– На кладбище, – хмыкнул мистер Бейтс.

– Кладбище? – лорд Джон наморщил нос. – Фи! Какая грубая проза…

– А что, званый обед лучше? Как по мне, ничуть…

Мистер Бейтс не знал, что своим ответом подтвердил опасения лорда. Джон Рассел давно выяснил: когда с тобой откровенны, не стесняясь пикантных мелочей, – берегись. Собеседник либо дурак, либо готовит каверзу. Откровенность – яд, расслабляющий тебя. Он всасывается в кровь, превращается в доверие, и ты уже беззащитен.

Еще до ответа лорд Джон был осведомлен, где состоялось знакомство этих двоих. Сразу после того, как Эминент представил ему мистера Бейтса, велев продемонстрировать свой талант, лорд дождался, пока многоликий оставит их, и спросил:

«Где вы нашли такое чудо?»

«Вы хотели сказать „чудовище“, милорд? – рассмеялся Эминент. – Я нашел моего персонального Лазаря[53] там, где уйма чудес – на кладбище. Не верите? Хотите, покажу?»

Сперва лорд Джон не понял, что значит это странное: «покажу». Но ладонь собеседника легла ему на лоб, и Джон Рассел ослеп. Зрение вернулось к нему не сразу. Поначалу было жжение между бровями, и сон – ужасный, грязный, невероятный.

Гробозор был пьян. Он никак не мог справиться с крышкой. В тусклом свете фонаря гроб смотрелся убого – доски с заусенцами, щели, пустая табличка без имени.

– Позвольте нам! – не выдержал великан Ури. – Мы, правда, не можем понять: зачем тревожить могилу этого бедняги?

– Еще не знаю, – тихо бросил Эминент. – Но узнаю.

– Ык! – важно согласился гробозор, не без удовольствия выбираясь из потревоженной могилы. – Воля ваша, джентльмены. Не хотите, не покупайте. У меня на мертвяков очередь – на три месяца вперед. Ык! А покойничек свежий, два часа, как закопали. Из Ньюгейта, тюремная косточка. Убёг, значит, к нам, на приходской погост. Будете брать, или как?