Механическое стаккато - [30]

Босс ждал их в худо-бедно оборудованном к его приезду кабинете. И новость привела его в бешенство:

— Из вас — уродов, эта девка единственная, кого можно выпускать на улицу!

Боссом был высокий человек, наверное, еще больше Сэма из клиники Бернардта. Но нервничал и суетился он так, будто рожден был маленьким толстячком. Хотя рычание, звучащее в его словах, уменьшаложелание над ним шутить.

— Кого мне убить? Кому хватило мозгов обрюхатить ее?

— Она моя жена, — Патрику и его команде пришлось отойти к стене, чтобы дать свободу мечущемуся по кабинету шефу. Главный механик был настроен не менее серьезно, чем его босс. — Мы не станем делать операцию.

Босс ответил ударом. Он схватил со стола какой-то бесформенный протез и залепил им по маске Патрика. Если бы не стена, механик упал бы, а так он медленно сполз по ней на пол.

— Послушайте, крысы, сюда, — здоровяк чуть успокоился и сказал с расстановкой и предупреждением, — либо вы делаете так, как мы договорились, либо я сам ее выпотрошу.

— Крысы? — Бернардт шепнул себе это под нос, покачав головой.

Он раздумывал, согласиться с этим человеком в том, что Патрик и его банда — 'крысы' или нет. По всему выходило, что тот прав. А вот решение об операции Бекки было плохим, однако, кажется, выбора не было. Конечно, можно просто убить этого человека, если убедить Патрика, но тот наверняка приехал не один, а с охраной.

Доктор промолчал — достаточно он проработал с психами, чтобы знать, чем все кончится, этот человек вел себя так же.

* * *

Операция прошла успешно — Бекка выжила, короб деформировали, как требовалось, но плод… его пришлось удалить. Бернардт винил себя в том, что не смог сосредоточиться. Сложно оперировать ставшую тебе родной женщину и удалять своего же ребенка из ее чрева из-за нехватки возможностей, помощников, времени, оборудования, собственных ошибок. Отсутствие практики в течение долгого времени сказалось, не хватило, видимо чего-то, или просто судьба.

В любом случае, после того, камера исправлена и вложена в нее деталь, как был наложен последний шов. Бернард попросил бутылку спиртного, а Патрик не посмел отказать.

Ей увеличили срок на то, чтобы отлежаться, на пару дней, не больше. С перевязками и прочей мелочью мог справиться и Патрик. Но было то, на что механик не мог повлиять, ему пришлось спуститься и привести к Бекке Бернардта.

— Ей пора ехать в город. Постарайся, чтобы она была адекватна, — Патрик пропустил доктора в комнату, подумав, как удачно, что Бернардт еще и психиатр. Механик закрыл за собой дверь на ключ, оставив доктора и женщину наедине.

Бекка лежала на кровати, уже одетая в красивое платье столь насыщенного благородного цвета, что от него преображалась даже неказистая комната с облезлыми стенами. Девушка лежала на животе, прижав к себе подушку, взгляд застыл где-то за границами темного угла. Мелькнула мысль, что если Бекку перевернуть — она бы была, как мертвая — холодная и нездешняя, в последнем своем нарядном костюме.

— Бекка, любимая. Посмотри на меня… — Бернардт встал на колени и склонился над девушкой, нежно погладил ее по голове.

Что сказать женщине, над которой ты проводил операцию и не смог все сделать так, как надо? Он-то прекрасно понимал, что нельзя всех в мире осчастливить и невозможно всегда все делать идеально, нельзя все знать или не ошибаться ни в чем, но как дать понять это Бекке? Сказать, что на этой операции жизнь не кончается, что все будет хорошо?

Он оглянулся на дверь, хорошо, что Патрик ушел, а то бы он сам его выпроводил, неважно как.

— Бекка, все не так плохо, но ты должна еще немного постараться. Скоро у нас будет такая жизнь, как ты хочешь, как ты мне рассказывала. Матка в порядке, мы заведем на воле целую охапку детей, мальчиков и девочек, только сделай сегодня последнюю попытку, а потом нас никто больше не найдет. Слышишь?

Бекка кивнула. Она, молча, лежала еще какое-то время, потом поднялась на руках, садясь боком.

— Что ж, похоже, у тебя теперь тоже должок мне, — девушка улыбнулась грустно, но и ободряюще одновременно.

Очень женская улыбка была у Бекки. Так улыбаются любящие женщины, закрывая глаза на собственные беды, чтобы поддержать своего мужчину. С любыми горестями и несчастиями, видя такую улыбку, можно жить дальше и ждать лучшего.

— Да, все будет хорошо, — холодные пальцы Бекки обхватили лицо мужчины, совсем, так же, как и тогда на Рождество, когда чуть не начался тот спор о значении слов. — Уже завтра мы будем ехать с тобой на лучшем экспрессе, так далеко, как только можно. Только верь мне и ничего не предпринимай.

— Я не буду… — Бернардт промолчал. Еще когда он сидел в подобии тюремной камеры, уже тогда знал, что его придут навестить. — Надеюсь, нам повезет сегодня.

* * *

*Иллюстрация Царакаевой Ирины

Один из буйных пациентов — Сэл, или Салли Монтгомери Ферчайлд, как его звали раньше — убивающий за идею. Человек, боящийся кошек до панического визга, и один из лучших убийц Лондона. Бернардт попросил выпустить его из палаты двадцать пятого числа, а двадцать седьмого он уже был на заводе.

Такое же проклятие несчастных случаев посетило как-то раз и психиатрическую лечебницу, пока доктор не разгадал убийцу, после этого 'игра' перестала интересовать Салли. Бернардт увидел в нем не только психа, но ценный кадр в будущем. Доктор получил право, чтобы Сэл был рядом с ним.