Механический мир. Дилогия - [19]

Двор фабрики походил на военный бивак: дымились костры, на узлах и свёрнутых шинелях сидели окровавленные мужчины, старики, женщины с детьми. Вдоль стены стояли пушки, и среди них картечница системы Монтиньи с толстым латунным кожухом, скрывавшим связку из трёх дюжин ружейных стволов. По углам двора громоздились штабеля разнообразных грузов. К ним то и дело подбегали люди и, подхватив ящик или тюк, устремлялись к настежь распахнутым дверям, ведущим внутрь.

Распоряжались во всём этом хаосе люди с красными повязками на рукавах. Стоило коляскам вкатиться на двор, один из них подбежал и принялся командовать. Появились носилки, раненых, одного за другим, сгрузили и унесли в здание.

Из-за обитых железом створок доносились мерное пыхтение и стук, словно там работал большой механизм. Время от времени раздавался треск, словно от мощного электрического разряда, и тогда дверной проём озарялся лиловыми сполохами. Коля хотел приоткрыть дверь и заглянуть внутрь, но Кривошеин этого не позволил — ухватил излишне любопытного юнца за портупею и потащил за собой, в глубину двора. Там, над утыканной битыми бутылками кирпичной оградой остывал, исходя струйками смрадного пара, маршьёр.

Оба пилота уже были здесь. Шарло-жестянщик, вооружившись большим разводным ключом, ковырялся в коленном суставе шагохода, Груссе же беседовал с господином, внешность которого резко выделялась на фоне заполнившей фабричный двор толпы. Энергичный, подтянутый, несмотря на почтенный, лет около пятидесяти, возраст. Ясные глаза прячутся за очками в стальной оправе, костистое узкое лицо украшено острой бородкой. В густой каштановой шевелюре ни следа седины — признак живости характера и склонности к оптимизму. Одет незнакомец в длинный, до колен, сюртук, брюки в мелкую полоску, шейный платок поверх ворота сорочки. Завершал гардероб шёлковый цилиндр, с краями, загнутыми верх на американский манер.

— А вот и они! — обрадовался Груссе. — Я же обещал доставить его в целости и сохранности — вот, прошу!

— Насчёт целости я бы не рискнул утверждать, — привычно отшутился Кривошеин — Нет-нет, ничего страшного, придавило слегка ногу лафетом. А вот что у вас стряслось? Паске ничего толком не объяснил, и я признаться, встревожился…

Похоже это и был тот самый загадочный профессор, к которому торопился Кривошеин.

— Стряслось, дорогой Алексис, ещё как стряслось — в голосе «профессора» слышались тревожные нотки. — Арно, наш лучший механик, тяжело ранен.

— Арно? Ранен? — удивился «студент» — Зачем он в бой-то полез, на подвиги потянуло?

— Да какие, к дьяволу, подвиги? — махнул рукой Шарло-жестянщик. — У второго маршьёра забарахлил нагнетательный насос, а малыш Тьерри, сами знаете, гайку закрутить не способен. Ну, Арно насос наладил и сел на место стрелка, заявив, если чёртова железка снова забарахлит, он что-нибудь придумает прямо на месте. Я не хотел его отпускать, но пришлось — с Фобур дю Темпль срочно затребовали помощь.

— Да, медлить было никак нельзя. — подтвердил Груссе. — Ещё немного, и драгуны из бригады Сисси прорвали бы наши заслоны. Арно и Тьерри подоспели в самый последний момент. Они отогнали драгун, но и сами нарвались на засаду. Версальцы спрятали в переулке две пушки и, как только маршьёр появился из-за угла — расстреляли в упор. Тьерри погиб сразу, но Арно не захотел оставлять его версальцам — вытащил тело и ползком, на себе, оттащил к перекрёстку. Потом вернулся, чтобы взорвать подбитый маршьёр, но, пока возился с запалом, получил две пули — в спину и бедро.

Кривошеин сокрушенно покачал головой.

— Жаль Тьерри, славный был малый… А как Арно, выживет?

— Врач говорит, потерял много крови, но надежда есть.

— Надежда — это, конечно, хорошо… — Шарло-жестянщик закончил возиться с коленным шарниром и теперь ожесточённо оттирал ладони промасленной тряпкой. — Я рад, что у старины Арно есть шанс выкарабкаться, но мы-то остались без механика!

— Верно, заменить его некем. — согласился профессор. — На вас, Алексис, и надеемся. Вы ведь, если я не ошибаюсь, инженер-механик?

— Одно слово, что инженер… — невесело усмехнулся руками Кривошеин. — Скорее уж, студент-недоучка. Но, конечно, сделаю, что смогу.

— Вот и отлично, друг мой! Уверен, вы справитесь. Мсье Груссе, проводите Алексиса, а я пока позабочусь о его друзьях.

И повернулся к Коле:

— Позвольте представиться, молодые люди: профессор Франсуа Саразен к вашим услугам!

* * *

Дождь барабанил по дырявому навесу. Ледяные струйки стекали на спину и плечи, сукно кителя и щегольские диагоналевые галифе насквозь пропитались дождевой водой. Но шевелиться было никак нельзя: девушка пригрелась под мышкой и спала беззвучно и чутко, как котенок.

Когда сумасшедшее напряжение, владевшее им последние часы, слегка отпустило, Коля понял, что выжат, как лимон. Этому поспособствовала обильная порция мясного рагу — Николь принесла его от дымящихся в глубине двора котлов в жестяном солдатском котелке, и они за каких-то пять минут вычистили его до блеска, орудуя одной ложкой на двоих. В сумке нашлась склянка с бренди — после пары глотков ароматного, чрезвычайно крепкого напитка, прапорщик осознал, что не сможет больше сделать и шагу. Они устроились на каких-то ящиках, Коля накинул на спутницу сюртук, дождался, пока она заснет, и принялся приводить в порядок мысли.