Мегрэ и бродяга - [8]

— Профессор освободится через несколько минут, — сказала сестра. — Он просит вас подождать у него в кабинете.

И она провела их в маленькую комнату, где стояло всего два стула. На письменном столе в серебряной рамке — фотография женщины с тремя детьми, склонившимися друг к другу.

Мегрэ поколебался, потом выбил трубку прямо а пепельницу, полную сигаретных окурков, и снова ее набил.

— Простите, что заставил вас ждать, господин комиссар. Когда сестра доложила мне о вас, я был несколько озадачен… В конце концов…

Неужели и он тоже скажет: «Ведь это всего лишь бродяга»? Нет, не может быть!

— …в конце концов, дело весьма обычное, не так ли? — докончил профессор.

— Пока я и сам почти ничего не знаю и надеюсь, что как раз вы прольете свет на это дело.

— Что ж, пробит череп, к счастью — без сопутствующих трещин. Мой ассистент, должно быть, уже сказал вам об этом утром по телефону.

— Тогда еще не было результатов рентгена.

— Теперь снимок сделан… Возможно, потерпевший выкарабкается, поскольку мозг, кажется, не задет.

— Мог ли этот пролом явиться результатом падения и удара о камни набережной?

— Ни в коем случае. Ему был нанесен сильный удар каким-то тяжелым предметом… ну, скажем, молотком или гаечным ключом…

— И от этого он потерял сознание?

— Бесспорно… И в результате сейчас находится в коматозном состоянии[4]… Кстати, он может пробыть в нем несколько дней, а может и в любую минуту прийти в себя…

Перед мысленным взором Мегрэ возник крутой берег Сены, конура Тубиба, грязная вода, плескавшаяся в нескольких метрах от него, и почему-то вдруг вспомнилось, что говорил фламандец.

— Простите, что я возвращаюсь к этому вопросу. Вы говорите, что ему нанесли удар по голове. Один удар?

— А почему вы об этом спрашиваете?

— Это может иметь значение для следствия.

— Сначала я подумал, что ударов было несколько.

— Почему?

— Потому что у него разорвано ухо и на лице имеется несколько неглубоких ссадин. Теперь же, когда больного обрили, я осмотрел его более тщательно.

— И пришли к выводу?..

— Простите, где это произошло?

— Под мостом Мари.

— Была драка?

— Кажется, нет. Говорят, на потерпевшего напали ночью, во время сна. Как вы думаете, это правдоподобно?

— Вполне.

— И вы полагаете, что он сразу потерял сознание?

— Я в этом почти убежден. А теперь, после того что вы мне рассказали, мне понятно, почему у него разорвано ухо и лицо в царапинах. Его вытащили из воды, не так ли? Эти второстепенные ранения доказывают, что беднягу не несли, а волокли по камням набережной. Там есть песок?

— В нескольких метрах от этого места разгружают баржу с песком.

— Я обнаружил песчинки в ране.

— Значит, по-вашему, Тубиб…

— Как вы сказали? — удивился профессор.

— Так его зовут на набережных. Не исключено, что когда-то он был врачом.

И вдобавок первым врачом, которого комиссар за тридцать лет своей деятельности обнаружил под мостом Сены. Правда, в свое время Мегрэ как-то набрел там на бывшего преподавателя химии из провинциального лицея, а несколько лет спустя — на женщину, которая в прошлом была известной цирковой наездницей.

— Возможно ли, с медицинской точки зрения, чтобы человек, в бессознательном состоянии сброшенный в реку, сразу же очнулся от холодной воды и закричал? — спросил Мегрэ.

Профессор почесал затылок.

— Хм… вы многого от меня требуете. Мне не хотелось бы утверждать безоговорочно… но я не вижу в этом ничего невозможного. Под воздействием холодной воды…

— Он мог прийти в себя?

— Не обязательно. Бывает, что в коматозном состоянии больные что-то говорят и мечутся. Не исключено…

— Во время вашего осмотра он не сказал ни слова?

— Несколько раз простонал.

— Когда его вытащили из воды, у него якобы были открыты глаза…

— Это ничего не доказывает. Полагаю, вы хотели бы на него взглянуть? Пойдемте со мной.

Профессор Маньен повел полицейских в палату. Старшая сестра удивленно и неодобрительно смотрела на них.

Все больные молча следили за этими неожиданными посетителями, которые, пройдя по палате, остановились у изголовья одной из коек.

— Смотреть тут, собственно, почти не на что! — обронил профессор.

В самом деле, бинты, окутавшие голову и лицо бродяги, оставляли открытыми только глаза, ноздри и рот.

— Сколько шансов, что он выкарабкается?

— Семьдесят из ста, а то и восемьдесят, ибо сердце довольно крепкое.

— Благодарю вас, профессор.

— Вам сообщат, как только он придет в сознание. Оставьте старшей сестре номер своего телефона.

До чего же было приятно снова очутиться на улице, увидеть солнце, прохожих, желтый с красным автобус, что стоял у паперти Собора Парижской богоматери. Из автобуса выходили туристы.

Мегрэ шел молча, заложив руки за спину, и Лапуэнт, чувствуя, что комиссар озабочен, не заговаривал с ним.

Они вошли в здание Сыскной полиции, поднялись по широкой лестнице, казавшейся особенно пыльной при солнечном свете, и, наконец, очутились в кабинете комиссара.

Прежде всего Мегрэ открыл настежь окно и проводил взглядом караван баржей, спускавшихся вниз по течению.

— Нужно послать кого-нибудь сверху осмотреть его вещи.

Наверху размещалась судебно-медицинская экспертиза, различные специалисты, техники, фотографы.