Мэджик юзеры - [20]

Встав, Игорь постарался в точности выполнить все, что нарисовал. Увы. Вместо вихря — небольшой лазурный клубок, распавшийся в воздухе в голубую пыль. Теперь, выкинув рисунки из головы, Игорь воскресил в памяти вчерашние ощущения и проделал все памятью не столько головы, сколько тела. О! Желтый вихрь!

Пожав плечами, Игорь расстался с идеей о схемах и записях. Раз без них лучше, так тому и быть. А в блокноте стихи буду записывать, если вдруг сочинятся, — так он решил. Только, вряд ли, — добавил он про себя.

Решение себя в целом оправдывало. Чтобы не заблудится, Игорь каждое утро шел на восток, пока не натыкался на кого-нибудь съедобного. Лес дичью не кишел, но и голодать Игорю не приходилось. Даже учитывая здоровый воздух и выматывающие магические тренировки, а и то и другое изрядно способствовало улучшению аппетита, жаренный тетерев, а то и глухарь раз в два дня, да с приварком из грибов и ягод, вполне его насыщали. С магией тоже все обстояло недурственно, особенно же радовало Игоря то, что помимо всякого рода "метательных орудий", наконец начали получатся чуть более сложные вещи. К примеру, ему удалось случайно создать, а главное запомнить и воспроизвести, переливающуюся от прозрачно-янтарного к фиолетовому, висящую в воздухе волну. Колеблющуюся и медленно смещающуюся вокруг оси, которой служил сам Игорь. Но державшуюся не более минуты, а потом расслоившуюся и исчезнувшую. Игорь понятия не имел, на что эта волна годна, но получил огромное удовольствие от того, что, как бы чувствуя невидимое натяжение он удерживал ее на месте, а она никуда не улетала и не взрывалась.

Очередной ручей, каких Игорь пересек уже немало, утолил его жажду. Когда круги от зачерпывавшей воду ладони разошлись, а зыбь улеглась, ручей отразил заросшую щетиной физиономию. Игорь с неодобрением рассматривал свое отражение. Чумазый, глаза красные, зубы настолько грязные, что почти бурые. Одичал совсем — подумал Игорь.

— У-уху. — согласился кто-то выше по течению. — Пф-фр.

Игорь осторожно повернулся и увидел склонившегося к воде лося. Мясистая нижняя губа сохатого погрузилась в воду. "Деликатес!" — вспомнил Игорь. Но никаких мер по добыче деликатесной губы и всего того, к чему она крепилась, не предпринял. Счел невозможным, поскольку в лосе было куда больше от слона или верблюда, которых он уважал, чем от говядины, которую с удовольствием ел.

— Но, вообще, настоящего мяса было б неплохо! — сказал Игорь вслух и залюбовался тем, как лось, хоть и не особенно испуганный, но встревоженный, быстро и грациозно, несмотря на кажущееся нелепым телосложение, покидает водопой.

Подойдя к месту, где пил лось, Игорь положил ладонь поверх глубокого отпечатка копыта на дне ручья. Ледяная вода покалывала кожу, а ему казалось, что он чувствует ладонью как уже вдалеке, копыто оставившее след, снова и снова погружается в мягкую лесную почву, оставляя такие же громадные раздвоенные отпечатки.

Но когда Игорь снова пустился в путь, желание отведать свежего, а главное — большого мяса, окрепло и принудило его внимательно всматриваться и вслушиваться. Рыжеватое пятно, мелькнувшее между стволов, привлекло его внимание. Игорь замер, а убедившись что кто-то большой таки копошится впереди и, убегать не собирается, осторожно, на полусогнутых, пошел к нему.

Медведь на Игоря внимания не обратил и дал ему полную свободу сидеть замерев в нескольких шагах от зверя. Игорь не сомневался в своей способности "подстрелить" мишку. Но ведь он умный. И симпатичный, хотя, конечно злой и коварный. И, главное, наверняка нашпигован эхинококком или еще какими глистами.

Смирившись с покалыванием в затекших от неподвижности ногах, Игорь дождался когда медведь закончит разорять муравейник и пошлепает дальше по своим медвежьим делам, шевеля на ходу носом и порыкивая. Спать Игорь лег голодным, так как никого поменьше и посъедобней, ему в этот день не встретилось.

А ночью пошел снег. И когда Игорь проснулся, на дальней стороне поляны где он ночевал, ставшей к утру белой и сверкающей, стоял огромный, весь в серой — будто седой щетине, кабан.

Снова, как и при появлении рябчика, Игорь не успел подумать ничего осмысленного. Его рука дернулась, из под ногтей вылетели почти невидимые стрелки магии. Они беззвучно, радужно отсверкивая пронеслись через поляну и из плеч, морды, груди кабана брызнули киноварные фонтаны крови. Зверь открыл пасть, хлынула исходящая паром кровавая пена, подогнул передние ноги и ткнулся рылом в красный снег. Это было как-то нереально, по мультипликационному, по миядзаковски красиво. А больше в этот день ничего красивого не было.

Потому что кабан — не рябчик, ощипать его не выйдет. Свежевать тушу, Игорю было нечем и он разорвал ее на части ревущими иссиня-черными молниями. Руками нарвал из остывающих останков мяса, стараясь выдирать крупные узлы мышц. Помогая себе зубами отделял их от сухожилий и всячески избегал мест, измазанных содержимым кишок и желудка, а равно и собственно внутренностей, даже таких лакомых, как сердце и печень. Подцепить свиного цепня совершенно не хотелось.

Мясо Игорь оттащил к речушке (он всегда старался ночевать рядом с водой, ведь налить ее в запас было некуда), промыл и вскоре набивал себе живот парным, но хорошенько прожаренным мясом. Разумеется, даже при том, что он "обработал" лишь малую часть туши, сырого мяса осталось неизмеримо больше чем он смог пожарить и съесть сразу.