Медвежья пасть. Адвокатские истории - [11]

Дом Конона стоял на своем месте на Земляном Валу, рядом с Курским вокзалом. Петр Дмитриевич с гордостью сообщил внучке, что этот необыкновенной красоты особняк принадлежал ее прапрадеду. Семейная коллекция картин начала собираться именно здесь.

В Государственный музей изобразительных искусств имени А. С. Пушкина Боткины поехали на такси.

* * *

Открытая сцена в виде ракушки стояла между памятником вождю пролетариата и домом офицеров с белыми колоннами, с яркими афишами кинофильмов. Многочисленные скамейки перед сценой заполнялись людьми. Радист считал до пяти и для верности стучал в микрофон пальцем. Все пребывали в предвкушении концерта.

Я обогнул ракушку и стал высматривать генерала. Но никакого генерала в пределах видимости не было. Полноватый мужик лет пятидесяти, высокий, красивый, с зачесанными назад русыми волосами копался в потертом коричневом портфеле. Одет он был в бежевый вельветовый сюртук, льняные штаны и модные замшевые ботинки. Мне он чем-то напомнил лектора из общества «Знание».

— Товарищ вы ко мне? — «лектор» смотрел на меня.

— Извините, я, наверное, вам помешал. Я ищу генерала Сбруйкина, начальника полигона.

— Вы не ошиблись. Это я. Будем знакомы, Иван Иванович. Генерал приветливо улыбнулся и протянул мне руку.

— Алексей Львович, адвокат. Работаю по делу… Изотова.

— Алексей Львович, голубчик. О вас теперь только и говорят. Вы у нас местная знаменитость. Скучно, а тут адвокат из Москвы. Повод, конечно, препоганый… Я весь внимание.

— Иван Иванович, вы на генерала-то совсем не похожи. На артиста больше из «народных».

— Я сегодня и есть артист. Перед публикой выступаю. И вас приглашаю на басни. Это мое любимое дело. Хобби так сказать.

— Мне бы поговорить с вами, если можно.

— Сейчас и пообщаемся. До начала еще минут сорок. Присаживайтесь вот на эту артистическую лавочку.

— Мне рассказывали, что Изотов и Юнисов иногда останавливались у вас. Какие у них отношения были? Что за человек Юнисов?

— Об Изотове ничего говорить не буду. Он большой начальник. Все было под ним. И наука, и полигон. Руководство, хоть и бывшее, обсуждать не хочу. А вот Руслан Сергеевич — парень с хитрецой. Не люблю я его. Ему всегда что-то от кого-то надо. Все время крутит, вертит… Уж вроде сам генерал летный, солидный мужик, а везде какую-то выгоду ищет. Тяжелые отношения у них с Игорем Николаевичем были. По-трезвому вроде ничего, друзья. А как выпьют, то все — туши свет. Шум, гам, разборки. Руслан требовал что-то от Изотова. Толком не знаю. С научными званиями связано. Руслан мечтал профессором в Академии гражданской авиации стать. Не получалось, видимо.

— А угроз никаких не было с обеих сторон?

— Да нет. Побузят по пьяному делу, утром все — друзья.

— Один вопрос, совсем не адвокатский. Как вы считаете, Руслан мог убить Изотова?

— Запросто. Злой он мужик и хитрый. Только так: и вопрос, и ответ пусть останутся между нами?

Сбруйкин ласково потрепал меня по плечу, поднялся по лесенке и вошел в кулису.

Я — любитель московских театров. С женой мы частенько ходим на любимых актеров. Московского зрителя удивить сложно. То, что я увидел на сцене гарнизонной ракушки, меня нокаутировало. Это было потрясающе! Классный театр одного актера. Каждому персонажу басни подбирались яркие и объемные краски. Мимика и жесты со вкусом вписывались в гениальный текст Крылова. Оторваться от этого действа было невозможно. Исполнитель был принят на ура!

* * *

Через год после путешествия Боткиных в Москву заболела внучка. Болезнь всегда некстати, а на выпускные экзамены в школе тем более. Экзамены пропустили. А девочка на медаль шла. Бронхит перешел в двухстороннюю пневмонию. Дежурили Боткины в больнице по очереди. Состояние не улучшалось. Заведующий отделением остановил деда в коридоре и громко произнес:

— У нас в отделении все есть. Больные медикаментами обеспечены полностью. Девочка молодая, сильная, поправится…

А сам Петру Дмитриевичу бумажку сунул с названием импортного антибиотика. И улыбнулся, виновато как-то улыбнулся. Мол, чем могу…

Лекарства в городских аптеках не было. Обегали весь город. Единственной надеждой был директор областного музея, с которым Боткин проработал долгие годы.

— Петр Дмитриевич, есть у меня соображение, но это сугубо между нами. Вот тебе телефон, телефон домашний. Летчика одного, Русланом зовут. Молодой парень, услужливый. Не за красивые глаза, конечно… Сочтетесь. Помогал он моей близкой знакомой. Я к нему в аэропорт ездил за лекарствами… За границу он летает. В Китай, вроде. Да это и не важно, в авиаотряде многие на внешних рейсах работают и помогают друг другу. На меня сошлись. Поможет он.

Через три дня Боткин получил заветные ампулы у высокого красавца в летной форме. Петр Дмитриевич подготовил для Руслана дар — золотой самородок, семейную реликвию. Так в старой тряпице и протянул его летчику.

— Дед, не торопись, пусть девочка поправится, тогда и сочтемся. А сейчас в больницу едем, я тебя подвезу. Дело сделаем. Что в тряпке то прячешь?

Через месяц внучка Петра Дмитриевича поправилась, а Руслан Юнисов любовался золотым сокровищем семьи Боткиных. Самородок обрел нового хозяина.