Медвежонок Железная Голова - [56]

Флибустьеры не заставили повторять приглашение: ночной воздух леденил.

Между тем Бартелеми не упустил из виду ничего, что относилось к обязанностям гостеприимства. Береговые братья с радостным восклицаниями обнаружили несколько корзин со съестными припасами и напитками, которым по приглашению хозяина не замедлили оказать должную честь.

— Теперь же, братья, — сказал Бартелеми, — пейте, ешьте и спите без страха, здесь вы в безопасности.

Он обратился к Медвежонку.

— А теперь можешь спрашивать меня, брат, — прибавил он, — я готов сообщить тебе все необходимые сведения.

— Говори, брат, — ответил Медвежонок.

— Не здесь. То, что мне следует сообщить тебе, должно быть сказано с глазу на глаз.

Медвежонок поднял на него изумленный взгляд.

— Следуй за мной. Ты вскоре найдешь объяснение моим словам.

Дав вполголоса наставления Олоне, Медвежонок взял свое ружье и обратился к Бартелеми:

— Я готов идти, брат.

— Так пойдем.

Они вышли из грота и почти мгновенно очутились у подножия горы, на вершине и откосах которой лепились амфитеатром домики очаровательной деревушки.

— Прежде чем идти дальше, — вдруг заговорил буканьер, остановившись, — я должен задать тебе несколько вопросов. Расположен ли ты отвечать на них?

— Разумеется, брат; я знаю, что ты человек честный и настоящий Береговой брат.

— Спасибо. Получил ли ты с месяц назад в Пор-Марго записку из трех слов и с печатью внизу, значение которой известно тебе одному?

— Получил, брат.

— Связано ли твое прибытие сюда с получением записки или один лишь простой случай привел тебя в эти места?

— Едва получив записку, я снарядил экспедицию и направился к Картахене.

— С какой целью?

— С той, чтобы, не теряя времени, явиться на зов к особе, которая прибегла к моей помощи, и, если понадобится, пожертвовать жизнью, чтобы спасти ее, — с чувством произнес Медвежонок.

— Хорошо, брат. Теперь я знаю все, что мне было нужно. Следуй за мной.

— Куда мы идем?

— Будь тверд, брат. Я веду тебя к той, которая писала записку. По ее приказу я и доставил тебе ее послание.

— О! Если это справедливо, брат!.. — вскричал капитан.

— Разве ты сомневаешься в моих словах?

— Нет, нет, извини, брат, я с ума схожу, пойдем скорее! Они пошли по тропинке к деревне.

Было два часа утра.

ГЛАВА XVII. Медвежонок Железная Голова испытывает приятную неожиданность благодаря своему брату-матросу

Флибустьеры шли быстрым шагом; через несколько минут они достигли деревни. Улицы были темны, безмолвны и пустынны. Лишь кое-где собака, потревоженная появлением чужих людей, приветствовала их продолжительным лаем и снова засыпала.

Бартелеми обошел дом губернатора и через несколько минут остановился перед низенькой калиткой в садовой стене, полускрытой ползучими растениями, которые падали с высоты стены зелеными спиралями почти до земли.

— Вот мы и пришли, любезный друг, — сказал он спутнику.

— Войдем, — с живостью ответил Медвежонок.

— Спешить не к чему; та особа, которая должна ввести нас, появится за этой калиткой не раньше чем через четверть часа.

— Стало быть, нас ждут? — осведомился Медвежонок с тайным биением сердца.

— Ждут меня, брат. На твое столь скорое прибытие не рассчитывали. Пойдем в эту беседку у лимонных и апельсинных деревьев, там мы будем ограждены от любопытных взглядов и сможем спокойно потолковать о наших делах.

Медвежонок молча последовал за товарищем; когда же оба расположились на траве, Бартелеми продолжал тихим голосом:

— С какой целью прибыл ты сюда на двух судах и, вероятно, с большим числом людей?

— Я отвечу тебе коротко, брат, и правдиво, по своему обыкновению. Я люблю донью Эльмину; она не знает о моей любви, однако, когда мы расставались с нею, я поклялся, что моя жизнь принадлежит ей. Я говорил, что если когда-нибудь понадобится, то я по первому ее призыву явлюсь на помощь. Она призвала меня — и я тут.

— Ты знаешь, что отец хочет выдать ее замуж?

— Да, за мексиканца.

— Знаешь ты этого мексиканца?

— Откуда же мне знать его?

— Это правда. Когда ты исполнишь задачу, которой задался, какой награды ожидаешь ты за свою преданность?

— Никакой, брат, — ответил капитан, грустно покачав головой, — я ни на что не надеюсь, не смею ни оглянуться на самого себя, ни спросить свое сердце. Я с ума схожу, люблю, страдаю — и все тут.

Бартелеми пожал ему руку. Воцарилось продолжительное молчание.

— Кстати, — вдруг сказал буканьер, — куда девался твой бывший хозяин?

— Пальник?

— Он сам.

— Советом флибустьеров был осужден на смерть и брошен на Акульем утесе.

— Ты уверен, что он умер?

— Разве ты имеешь повод предполагать противное?

— Ничего не предполагаю, брат, сохрани меня Боже! Только по моему мнению, недостаточно раздавить голову змеи, надо еще оторвать ее от туловища, чтобы окончательно убедиться, что она убита.

— Что ты хочешь сказать?

— Теперь не могу говорить яснее. Я обещал молчать, а ты знаешь, Медвежонок, что я никогда не изменяю своему слову. Не расспрашивай же меня больше, но прими последний совет: что бы ты ни предпринимал, будь осторожен.

— Спасибо, брат.

— Теперь встанем и пойдем. Нас, должно быть, уже ждут. Они немедленно поднялись с травы и пошли к калитке, в которую Бартелеми тихонько постучал. Нежный голос произнес одно слово: