Медвежонок Железная Голова - [23]

Лучшие куски, разумеется, были отложены для дам, оставшихся под навесом. Затем и слуги, и Береговые братья уселись в кружок и в свою очередь храбро набросились на пищу.

Флибустьеры между тем в нескольких словах объяснили Польтэ, почему они очутились на равнине и какие имели намерения.

Буканьер не возражал, только покачал раза два головой; но он оставил за собой право поступить с солдатами, которые в сущности были его пленниками, по своему усмотрению. Товарищи признали это вполне справедливым.

После завтрака, который длился недолго — охотники и авантюристы не теряют времени на еду — Береговые братья закурили трубки, и по приказанию Медвежонка были приведены бывшие пленники.

— Сеньор кабальеро, — обратился капитан к тому из освобожденных испанцев, кого его собратья по плену, как бы по безмолвному соглашению, признавали за старшего, — теперь мы расстанемся. Вы свободны, как я уже говорил. Слуга Польтэ проводит вас до испанских аванпостов; они всего в нескольких лье отсюда, и вы будете там до заката. За свою услугу я прошу об одном: оказывать некоторое сострадание тем из Береговых братьев, которых судьба приведет в ваши руки.

— Я никогда не забуду, — с достоинством ответил испанец, — что вам мы обязаны свободой. Взамен обещаю вам щадить каждого французского пленного, который окажется в моей власти.

— Принимаю ваше обещание, сеньор, и считаю себя вполне вознагражденным.

— Не забывайте, кабальеро, — по своему обыкновению бесцеремонно вмешался в разговор Польтэ, — что если с проводником, которого я вам даю, что-нибудь случится, за это ответят жизнью десять солдат.

— Разве эти бедные солдаты останутся в плену? — с живостью спросил испанец.

— Если только вы не согласитесь заплатить выкуп.

— Без сомнения. Сколько вы требуете за них?

— Пятьдесят пиастров за каждого, — отчетливо проговорил Польтэ.

— Согласен, но вы же понимаете, что при мне этих денег нет. Клянусь честью и словом дворянина, завтра, через два часа после рассвета, мой гонец вручит вам оговоренную сумму, то есть две тысячи пятьсот пиастров.

— Как только деньги окажутся у меня в руках, солдатам будет возвращена свобода.

— Разве вы не верите моему слову? — надменно вскричал испанец.

— Напротив, но предпочитаю деньги; давайте пиастры — получите солдат.

— Не устроить ли нам этого дела между собой, брат? — в свою очередь вмешался Медвежонок.

— То есть как же это?

— Если ты будешь согласен, то я поручусь за этого господина.

— Ты с ума сходишь; тебя обманут.

— Ба! Велика важность.

— Как хочешь, если так, но я умываю руки.

— Позвольте, сеньор кабальеро, — перебил испанец, — благодарю вас за предлагаемое поручительство, но я не принимаю его. Я докажу вашему товарищу, что больше доверяю ему, чем он мне.

С этими словами он вынул из камзола футляр.

— Вот, — продолжал он, — несколько бриллиантов, которые мне удалось скрыть от флибустьеров. Оставьте их у себя, сеньор кабальеро, и отдайте тому, кто привезет условленную сумму.

Польтэ открыл футляр и рассмотрел бриллианты взглядом знатока.

— Тут больше чем на миллион, знаете вы ли это? — спросил он.

— Их стоимость — четыреста тысяч пиастров, — холодно ответил испанец.

— И вы доверяете их мне?

— Почему же нет? Я полагаюсь на вашу честь.

— Возьмите назад ваш футляр, — заявил, возвращая его, Польтэ, пристыженный уроком, — пленники свободны. Вы пришлете выкуп, когда вам угодно.

— Хорошо. Благодарю, — просто сказал испанец. Спустя минуты две дамы садились на лошадей и бывшие пленники, молча раскланявшись с Береговыми братьями, отправлялись в путь, предшествуемые слугой буканьера.

Проезжая мимо капитана, донья Эльмина слегка наклонилась в седле и прошептала одно слово:

— Recuerdo!6

Капитан молча и почтительно поклонился, после чего следил глазами за небольшой вереницей удалявшихся путников, пока те не скрылись из виду. Когда же испанцы наконец исчезли за поворотом извилистой тропы, флибустьер подавил вздох и в глубокой задумчивости направился к своим товарищам.

В тот же вечер слуга Польтэ вернулся с пятью тысячами пиастров — сумма, ровно вдвое превышающая оговоренный выкуп.

На другое утро Тихий Ветерок и Железная Голова, дружелюбно простившись с буканьером, возвратились в Пор-Марго.

Недели, месяцы, год и наконец другой миновали, а капитану, несмотря на все поиски, не удалось добиться каких-либо известий о донье Эльмине; характер его, и без того мрачный по природе, стал еще более замкнутым. Исчезла надежда, хотя и слабая, которую он лелеял до той поры.

Донья Эльмина забыла его! Однако не она ли шепнула ему, при расставании нежное, исполненное таких пленительных обещаний слово:

— Recuerdo!

Однажды вечером он, по обыкновению грустный и задумчивый, бродил по берегу гавани Пор-Марго, когда человек, показавшийся ему знакомым, хотя он не мог припомнить, где видел его, остановился с поклоном перед ним.

— Кто вы и чего хотите? — спросил Медвежонок.

— Капитан, я слуга Польтэ. Хозяин приказал мне доставить вам эту бумагу, которую он получил вчера через час после заката.

Сердце капитана сжалось от тайного предчувствия. Он взял бумагу дрожащей рукой и развернул ее. Ему было достаточно одного взгляда, чтобы убедиться, что предчувствие не обмануло его: на бумаге он увидел свою собственную печать на черном сургуче и три слова: