Медвежий угол - [13]
Завтрашний матч был важнейшим не только для юниоров, но и для самого Давида. Будь на его месте тренер с философским взглядом на жизнь, он бы сказал своим подопечным, что впереди последние шестьдесят минут их детства – в этом году большинству из них исполнится восемнадцать, они станут взрослыми хоккеистами. Но Давид совсем не философ, поэтому он, как обычно, скажет им всего лишь три слова: «Вы должны победить».
Его юниоры далеко не лучшие в Швеции, отнюдь. Зато самые дисциплинированные и мастера по части тактики игры. Они играют вместе всю жизнь, и к тому же у них есть Кевин.
Красивой их игру не назовешь, во главу угла Давид ставит усердие и крепкую защиту, но главное для него – результат. Даже правление и родители уговаривают его ослабить хватку и позволить мальчикам «играть веселей». Давид не понимал, что они имеют в виду, ему был знаком только грустный хоккей – такой, когда противник забил больше голов, чем твоя команда. Он никогда ни перед кем не выслуживался, никогда не давал место в команде сыну директора по маркетингу, хотя спонсоры его об этом просили. Давид был абсолютно бескомпромиссным, он знал, что друзей себе этим не прибавить, но ему было наплевать. Хочешь, чтобы тебя все любили? Просто займи первое место на пьедестале. И Давид делал все, чтобы туда попасть. И поэтому смотрел на свою команду не так, как все остальные: даже если Кевин лучший игрок, ему не обязательно всегда быть главным.
Компьютер на обеденном столе крутил один из предыдущих матчей сезона, игрок команды противника преследует Кевина с явным намерением напасть сзади, но в следующую секунду уже лежит на льду. Над ним стоит игрок команды Бьорнстада под номером шестнадцать, уже без перчаток и шлема. Дальше на лежащего сыплется град ударов.
Кевин, может быть, и звезда, но сердце этой команды – Беньямин Ович. Беньи, он как Давид, – делает все, что от него нужно. С тех пор как он был еще совсем мальчишкой, Давид все время повторял ему: «Не слушай, что о тебе говорят, Беньи. Они полюбят нас, когда мы выиграем».
Ему семнадцать, и мама будит его рано утром, произнося его имя вслух. Так его называет только она. Беньямин. Остальные зовут Беньи. Беньи лежал в кровати в самой маленькой комнате домика типовой застройки на окраине Низины до тех пор, пока мама не заглянула к нему в третий или четвертый раз. Он поднялся лишь в тот момент, когда услышал в словах матери, которые она произносит на своем родном языке, назидательные нотки – значит, дело приняло серьезный оборот. Мама и три старших сестры Беньи переходят на родной язык лишь в тех случаях, когда их переполняет злость или неизбывная любовь. Что с них возьмешь, с этих шведов, – их язык просто-напросто недостаточно гибкий, чтобы растолковать Беньи, чему конкретно на заднице ленивейшего в мире осла он подобен или что глубина их любви к нему соизмерима разве что с глубиной десяти тысяч золотых колодцев.
Мать караулила его до тех пор, пока он не выехал из дома на велосипеде. Она ненавидит вытаскивать его по утрам из кровати еще до восхода солнца, но знает, что если уедет на работу, не сделав этого, то он так и останется дома. Она мать-одиночка, на ней три дочери, но больше всего на свете ее беспокоит этот семнадцатилетний мальчишка. Он совершенно не думает о будущем и слишком сильно мучается прошлым, – какая мать из-за такого не переживает? Ее сынок Беньямин, в которого влюбляются все девушки городка. Мальчик с самым красивым лицом, самыми грустными глазами и диким сердцем – такого они еще не встречали. Уж мать-то их понимает, от этого одни проблемы, – сама когда-то влюбилась в такого же.
Давид варил кофе у себя на кухне. Каждое утро он кипятил еще один кофейник, чтобы наполнить термос – кофе в ледовом дворце был отвратительный, и угощать им кого-либо было немыслимо. В компьютере крутился прошлогодний матч, разъяренный защитник преследовал Кевина до тех пор, пока откуда ни возьмись на полной скорости не появился Беньи и не дал защитнику по затылку клюшкой, так что тот влетел головой в скамейку запасных игроков. Добрая половина команды противника устремилась вперед, чтобы отомстить Беньи, а тот уже снял шлем и ждал их с кулаками наготове. Десять минут судьи не могли прекратить драку. А Кевин тем временем преспокойно сидел на скамье запасных своей команды, невозмутимый и невредимый.
Некоторые прощают Беньи его буйный темперамент: у парня было тяжелое детство, отец умер, когда он был еще маленьким. Но только не Давид. Давид его темперамент обожает. Все остальные считают Беньи «сложным ребенком», подразумевая те самые качества, которые делали его сложным за пределами площадки и совершенно неповторимым на льду. Если послать его на другой конец площадки, то пусть даже змеи, тролли и все исчадия ада вместе взятые вознамерятся ему помешать, у них ничего не выйдет: Беньи вернется с шайбой. А если кто-то приблизится к Кевину, то Беньи пройдет сквозь бетонную стену, чтобы встать между ними, – таким вещам не научишь. Все знают, как хорош Кевин, тренеры молодежных команд всех элитных клубов страны пытались его переманить, и это значит, что в каждой команде противника есть как минимум один психопат, который хочет причинить ему вред. Поэтому Давид категорически не приемлет формулировки, что Беньи «на каждом матче дерется». Он не дерется. Он защищает важнейшую инвестицию этого города.
